Кроме того, у него было трое побочных детей: два мальчика и одна девочка.
Лишь один из них оказался узаконен: он звался шевалье Орлеанским и стал командующим галерным флотом и великим приором Франции; его матерью была мадемуазель де Сери, ставшая впоследствии графиней д’Аржантон.
Двумя другими побочными детьми регента были: аббат де Сент-Альбен, сын Флоранс, танцовщицы из Оперы, и дочь, рожденная мадемуазель Демаре, актрисой Комеди-Франсез.
Герцог Орлеанский верил в свое отцовство лишь в отношении шевалье Орлеанского, и потому он признал его.
Что же касается двух других, то он не желал ничего слышать о них, невзирая на их настояния.
Ну а теперь, когда наши главные актеры выведены на сцену, поднимем занавес и посмотрим, как каждый из них играет свою роль в той великой комедии, которую называют Регентством.
Гостиные герцога Орлеанского в течение трех последних дней болезни Людовика XIV — Принц де Конти. — Его жена, мадемуазель де Конде. — Его мать, мадемуазель де Блуа. — Приготовления герцога Орлеанского к заседанию Парламента. — Забавная история о лорде Стэре. — Заседание 2 сентября. — Первое выступление Людовика XV. — Создание нового правительства. — Почести, оказанные памяти Людовика XIV за границей. — Ответ герцога Орлеанского г-ну д’Аржансону.
В течение трех последних дней болезни короля гостиные герцога Орлеанского попеременно пустели и заполнялись сообразно улучшениям и ухудшениям состояния достославного больного.
Помимо известия о скорой смерти Людовика XIV разговор в этих гостиных крутился вокруг последних чудачеств принца де Конти, женатого на одной из принцесс де Конде.
И в физическом, и в моральном отношении монсеньор Луи Арман, принц де Конти, был существом особенным, и его эксцентричности, как сказали бы сегодня, вызывали у двора то веселье, то страх.
Это был маленький человечек с ужасающе безобразным телом, хотя и с довольно сносной физиономией, которой его вечная рассеянность придавала растерянный вид, никоим образом, если вы знали характер принца, не внушавший доверия.
Его жена была очаровательной особой, которая, по словам принцессы Пфальцской, разыгрывала из себя красавицу.
Принц де Конти никогда не любил никого, кроме своей матери, мадемуазель де Блуа, которая была дочерью мадемуазель де Лавальер и звалась великой принцессой де Конти; тем не менее мать и сын вечно пребывали в ссоре. В минуту плохого настроения великая принцесса решила построить себе дом подальше от особняка своего сына и наняла для этого рабочих; к несчастью, едва только фундамент дома был заложен, принцесса помирилась со своей обезьяной, как она называла сына, и рабочие были уволены. Однако в семье Конти хорошая погода бывала редко. Вспыхнула новая ссора, а вслед за ней вернулись рабочие; в итоге это вошло у принцессы в привычку: при каждой размолвке с сыном она призывала рабочих обратно, так что по одному лишь взгляду на ход строительных работ можно было понять, как сосуществуют великая принцесса и ее сын; если строительство дома продвигалось, это означало, что они жили как кошка с собакой; если строительство забрасывалось, это означало, что семейная жизнь сына и матери делалась превосходной.
