Кардинал догадался о том, что творилось в душе королевы, и продолжал:
— Ваше величество, думали ли вы когда-либо о положении, в каком вы окажетесь, если король умрет?
Лицо Анны Австрийской омрачилось еще более.
— Этот двор, — продолжал кардинал, — где на ваше величество смотрят как на иностранку, заполнен лишь вашими врагами.
— Я это знаю, — произнесла Анна Австрийская.
— Королева-мать дала вашему величеству доказательства вражды, которая только и хочет разразиться.
— Да, она ненавидит меня, но, спрашивается, за что, ваше высокопреосвященство?
— Вы женщина и задаете подобный вопрос! Она ненавидит вас за то, что вы ее соперница по могуществу; за то, что она не может быть вашей соперницей по молодости и красоте; за то, что вам двадцать два года, а ей сорок девять.
— Да, но меня будет поддерживать герцог Анжуйский.
Ришелье улыбнулся.
— Пятнадцатилетний ребенок! — воскликнул он. — Да и какой к тому же ребенок!.. Брали ли вы когда-нибудь труд читать в этом трусливом сердце, в этой скудоумной голове, где все желания остаются неосуществленными, и не по недостатку честолюбия, а по недостатку смелости? Не доверяйте этой бессильной дружбе, сударыня, если вы рассчитываете опереться на нее, ибо в минуту опасности она прогнется под вашей рукой!
— Но вы, господин кардинал? Разве не могу я рассчитывать на вас?
— Да, несомненно, сударыня, если только я сам не окажусь вовлечен в гибельное падение, которое угрожает вам; но Гастон, который наследует своему брату, ненавидит меня, а Мария Медичи, любимым ребенком которой он является и которая вылепливает его сердце, как если бы она имела дело с мягким воском, вернет себе всю свою власть и никогда не простит мне свидетельств сочувствия, которые я вам давал. Если король умрет бездетным, мы оба погибли: меня сошлют в мою Люсонскую епархию, а вас отправят в Испанию, где вас ожидает монастырь. Печальная будущность для того, кто, подобно вам, мечтает о королевской власти или, что еще лучше, о регентстве!
— Господин кардинал! Судьба королей, как и судьба простых смертных, в руках Всевышнего!
— Да, — с улыбкой произнес кардинал, — и потому Господь говорит созданному им человеческому существу: «Помоги себе сам, и Небеса тебе помогут».
Королева снова бросила на кардинала-министра один из тех ясных и глубоких взглядов, какими обладала она одна.
— Я не понимаю вас, — промолвила она.
— А у вас есть сколько-нибудь желания понять меня? — спросил Ришелье.
— Да, ибо положение серьезное.
