Все, что они похитили, было найдено при них или в первой пещере.
Однако известность, доставленная красавице Соне этим происшествием, сильно повредила ее репутации. Девушка имела в городе несколько репетиторов, и каждый из них полагал, что он один дает ей уроки. Но убийство двоюродного брата, случившееся в ее доме в столь поздний час ночи, не оставляло никакого сомнения в том, что благосклонность, так дорого стоившую бедному Наджифу, он делил с другими.
Опорочив себя, красавица Сона вынуждена была по собственной воле покинуть родные места. В одно прекрасное утро дверь ее дома опять, как и в первый раз, долго не открывалась; полиция явилась и отворила ее, но на этот раз дом был пуст; никто так и не узнал, что стало с Соной.
Но, поскольку труппа баядерок состояла из трех женщин, а число три везде, особенно в том, что касается персидского танца, является числом магическим и священным, красавицу Сону заменили мальчиком, переодетым в женское платье. Таким образом труппа вновь обрела полный состав, и, странное дело, эта перемена, вместо того чтобы повредить хореографическому зрелищу, оживило его и сделало еще более занимательным.
Какие же чудаки эти татары!
Вечер был назначен на восемь часов. В доме у г-на Охицинского с нас взяли слово, что, в каком бы часу ни кончился этот вечер, мы возвратимся в крепость, где нас ожидал бал, но не в персидском духе, а во французском. Госпожа Охицинская, будучи попечительницей учебного заведения для девочек, в нашу честь отпустила с занятий всех своих пансионерок, а чтобы память обо мне еще крепче запечатлелась в головках этих очаровательных пятнадцатилетних созданий, устроила для них вечерний бал.
Как видите, мне оказали все полагающиеся важным персонам почести, включая даже выходный день в учебных заведениях!
Мы явились к Махмуд-беку. Он владел самым очаровательным персидским домом, какие мне довелось увидеть от Дербента до Тифлиса, а кое-какие из них я видел, не говоря уж о тифлисском доме г-на Аршакуни, откупщика тюленьего и осетрового промыслов на Каспии, который уже потратил на постройку своего дома два миллиона рублей, а тот все еще не завершен.
Мы вошли в чисто восточного стиля гостиную, о строгости и одновременно богатстве убранства которой перо бессильно дать представление. Все гости возлежали на атласных подушках с золотыми цветами, заключенных в тюлевые чехлы, что придавало самым ярким краскам размытость и бесконечную мягкость; в глубине, вдоль всего огромного окна изящнейшей формы, сидели ожидавшие нас три танцовщицы и пять музыкантов.
