Затем царь назначил верховным главнокомандующим всеми этими войсками, которых у него еще не было, камергера, сообщившего ему о бегстве императрицы.
Когда эти первоочередные меры были приняты, Петр III, словно в голове его не осталось более ни одной разумной мысли, начал отдавать один за другам самые бессмысленные приказы: пусть поедут и убьют императрицу, пусть отправятся в Санкт-Петербург за его полком; отдавая эти приказы, он широким шагом носился по комнате, потом вдруг сел и начал диктовать два манифеста, направленные против императрицы и полные самых страшных оскорблений, затем заставил всех кругом переписывать составленные манифесты и послал гусаров распространять эти копии. Наконец, заметив, что на нем прусский мундир и прусская орденская лента, он сбросил с себя то и другое и надел русский мундир, украсив его русскими орденами.
Тем временем придворные, пребывая в растерянности, бродили по парку.
Внезапно Петр III услышал крики, показавшиеся ему радостными возгласами, и кинулся к дверям: к нему привели старого Миниха. Освобожденный императором из Сибири и движимый чувством признательности, а может быть, тщеславием, старик решил присоединиться к нему.
Эта помощь была настолько неожиданной, что император бросился в объятия старого полководца и воскликнул:
— Спасите меня, Миних! Я рассчитываю только на вас.
Но Миниху не была свойственна восторженность; он холодно взвесил положение и обрушил на эту надежду императора снег своих седин.
— Государь, — сказал он, — через несколько часов императрица будет здесь с двадцатью тысячами солдат и мощной артиллерией. Ни Петергоф, ни Ораниенбаум не смогут устоять, и всякое сопротивление, учитывая то воодушевление, каким охвачены ее войска, приведет лишь к тому, что вы и ваше окружение будете убиты. Спасение и победа только в Кронштадте.
— Объяснись, мой дорогой Миних, — сказал император.
— Кронштадт располагает многочисленным гарнизоном и внушительным флотом. Сброд, окружающий императрицу, рассеется так же быстро, как он собрался, а если вы встретите сопротивление, то у вас с вашими тремя тысячами голынтейнцев, гарнизоном и флотом будут равные с противником силы.
Это предложение вернуло присутствие духа даже самым испуганным; в Кронштадт был послан генерал, который немедленно прислал оттуда своего адъютанта, чтобы сообщить, что гарнизон не отступает от своего долга и готов умереть за императора, если император решит укрыться в Кронштадте.
