И через час принесла торопливо Гробик ребенку и ужин отцу.
Голод мучительный мы утолили,
В комнате темной зажгли огонек,
Сына одели и в гроб положили…
Случай нас выручил? Бог ли помог?
Ты не спешила печальным признаньем,
Я ничего не спросил,
Только мы оба глядели с рыданьем,
Только угрюм и озлоблен я был…
Где ты теперь? С нищетой горемычной Злая тебя сокрушила борьба?
Или пошла ты дорогой обычной,
И роковая свершится судьба?
Кто защитит тебя? Все без изъятья Именем страшным тебя назовут.
Только во мне шевельнутся проклятья —
И бесполезно замрут!..
Как видите, этих двух стихотворений достаточно, чтобы дать представление о даровании Некрасова.
Но мы приведем здесь еще третье, исключительно с целью исправить ошибку, а вернее, искоренить клевету в отношении одного из наших соотечественников, непонятно каким образом распространившуюся в России. Пришло время покончить с этой клеветой.
Речь идет о княгине Воронцовой-Дашковой и ее преждевременной смерти.
Согласно распространившейся в России легенде, княгиня Воронцова-Дашкова вышла во Франции замуж за некоего авантюриста, который промотал ее состояние, а ее самое отправил умирать в больницу.
Эта печальная история стала причиной того, что из-под пера Некрасова вышла новая поэтическая горесть — такое название более всего подходит к стихам угрюмого поэта.
Дом — дворец роскошный, длинный, двухэтажный.
С садом и с решеткой; муж — сановник важный. Красота, богатство, знатность и свобода —
Всё ей даровали случай и природа.
Только показалась — и над светским миром Солнцем засияла, вознеслась кумиром!
Воин, царедворец, дипломат, посланник —
Красоты волшебной раболепный данник;
Свет ей рукоплещет, свет ей подражает.
Властвует княгиня, цепи налагает,
Но цепей не носит; прихоти послушна,
Ни за что полюбит, бросит равнодушно:
Ей чужое счастье ничего не стоит —
Если и погибнет, торжество удвоит!
Сердце ли в ней билось чересчур спокойно,
Иль кругом все было страсти недостойно,
Только ни однажды в молодые лета Грудь ее любовью не была согрета.
Годы пролетели. В вихре жизни бальной До поры осенней — пышной и печальной —
Дожила княгиня… Тут супруг скончался…
Труден был ей траур, — доктор догадался И нашел, что воды были б ей полезны (Доктора в столицах вообще любезны).
Если только русский едет за границу,
Посылай в Палермо, в Пизу или в Ниццу,
Быть ему в Париже — так судьбам угодно!
Год в столице моды шумно и свободно Прожила княгиня; на второй влюбилась В доктора-француза — и сама дивилась!
