С этими словами г-н Фор со скромным видом повернулся, вытащил из мешка цыпленка, бутылку бордо, двухфунтовый хлеб и протянул нам. Мы схватили этот дар и, к стыду своему, признаюсь, даже не спросили, остались ли у нашего спасителя другой цыпленок, другая бутылка и другой кусок хлеба для него самого. Буланже, правда, высказал мысль, что так называемый г-н Фор не кто иной, как Провидение, которое село вместе с нами в карету во дворе конторы Лаффита и Кайяра, исчезло при въезде в Бордо и появилось вновь с хлебом, бутылкой вина и цыпленком в руках. Это предположение было встречено с восторгом, поскольку оно гасило все наши угрызения совести: в самом деле, если г-н Фор был Провидением, что казалось нам неоспоримым, то, конечно, он разыщет себе еще цыпленка, кусок хлеба и бутылку вина. Нам об этом беспокоиться не стоит. Если же, напротив, он все-таки настоящий г-н Фор, проживший в Испании тридцать лет, по его собственным словам, то он должен был приобрести испанские навыки и, следовательно, привык обходиться завтраком из jicara шоколада, сахара и стакана воды, мутной или прозрачной в зависимости от того, захочет ли он обмакнуть в нее что-нибудь или предпочтет выпить чистую.
Между Толосой и Вилья-Франка, благодаря вмешательству Провидения или щедрости г-на Фора (не будем останавливаться на уточнении этого вопроса), состоялась одна из тех трапез, какие запечатлеваются в памяти на всю жизнь. После того как не осталось ни кусочка мяса на скелете цыпленка, ни капли вина в бутылке и ни крошки хлеба на платке, служившем нам скатертью, мы огляделись по сторонам.
Перед нашими глазами простиралась Гипускоа, то есть одна из самых плодородных провинций Испании. С быстротой ветра мы проносились по живописному и плодородному краю. Вокруг виднелись возвышенности, которые в сравнении в Пиренеями были всего лишь холмами, но по сравнению с Монмартром были весьма внушительными горами. Местами эти горы с их восхитительным красновато-коричневым цветом, казалось, были усеяны, словно одежды встречавшихся нам на дороге бедняков, желтыми, красными и зелеными заплатами. Это объяснялось тем, что владельцы здешних горных местностей отыскивали на каменистых склонах клочки пригодной для пахоты земли и возделывали их: на слишком крутых скатах — с помощью заступа, на доступных спусках — плугом. Эти полоски, засеянные то зерном, то стручковым перцем, то клевером, отличались по цвету от всего окружающего и составляли то наброшенное на склоны гор пестрое покрывало, что привлекало по пути наши взгляды. Что до остального, то красивая дорога, ручьи на каждом шагу, очаровательные белые и красные деревушки, залитые солнцем, с ватагами детишек, смеющихся, кричащих и копошащихся на пороге домов, в то время как в полутьме за распахнутой дверью вырисовывается чистый и изящный профиль какой-нибудь женщины, склонившейся над прялкой, — вот картины, которые вставали перед нами, картины, которые стремительное движение нашего экипажа обращало для нас в видение.
