На следующий день министр призвал арестованных и учинил им допрос.
Осмин был уличен в том, что он спал, когда должен был бодрствовать, а Заида — в том, что она бодрствовала в то время, когда должна была спать.
Но, поскольку в неаполитанском кодексе подобные преступления оскорблением величества не считались, наказания за них предусмотрено не было.
Поэтому Осмин и Заида, к великому их изумлению, были отпущены на свободу на другой день после отплытия дея из Неаполя.
Не зная, что делать, не имея ни состояния, ни ремесла, они вынуждены были изыскать себе какое-нибудь занятие.
Осмин принялся торговать гаремными шариками, а Заида стала приказчицей в лавке.
Что касается алжирского дея, то он уехал из Неаполя с намерением отправиться в Англию, где, как он слышал, можно было, по крайней мере, если не утопить свою жену, то свободно продать ее; но во время путешествия он захворал и вынужден был остановиться в Ливорно, где, как известно каждому, он нашел прекрасную смерть. Правда, умер он, так и не простив г-на Мартино Дзира, что имело бы серьезные последствия для христианина, но совсем не имело значения для турка.
Меня рекомендовали г-ну Мартино Дзиру как человека искусства; я любовался галереей его картин, восхищался его кабинетом диковинок и увеличил его коллекцию автографов. Это привело к тому, что во время моего первого пребывания в Неаполе, сколь бы кратким оно ни было, он сильно привязался ко мне и в доказательство тому сбыл мне своего повара Каму, историю которого я рассказал в «Сперонаре» и у которого был только один недостаток — он был страстным любителем «Роланда» и не переносил моря, так что если на суше он занимался стряпней весьма редко, то, находясь в море, не готовил вовсе.
Так что г-н Мартино Дзир с большим удовольствием встретил нас на пороге своей гостиницы после трех месяцев нашего отсутствия, во время которого до него дошла весть о нашей смерти.
За эти месяцы галерея его увеличилась на несколько картин, кабинет обогатился новыми диковинками, а коллекция автографов пополнилась некоторыми новыми подписями, так что мне пришлось прежде всего обойти галерею, посетить кабинет, перелистать автографы.
После этого я попросил его предоставить мне комнату.
Между тем я не собирался тратить время на отдых. Да, я находился в Неаполе, но я находился здесь под вымышленным именем, и, поскольку неаполитанское правительство могло со дня на день открыть мое инкогнито и попросить меня отправиться в Рим, чтобы проверить, по-прежнему ли там находится его посланник, мне следовало осмотреть Неаполь как можно быстрее.
