И он принялся творить молитвы, исполненные угрызений совести и раскаяния в совершенных им грехах. Здесь следует заметить, что на протяжении трех месяцев своего тюремного заключения он готовился к смерти, прибегая к регулярным причащениям, усиленным молитвам, размышлениям и рассуждениям о божественных таинствах, беседам со своими духовными отцами и к чтению благочестивых книг, в частности книги Беллармино о псалмах и книги “De Arte bene moriendi[11] того же автора. В течение этого времени он выбирал стихи псалмов для своих горячих молитв и говорил мне, что в этом своем душевном состоянии он лучше и с большим волнением, чем прежде, понимает и постигает эти изречения Священного Писания.
Он приветствовал всех, кого видел в зале, где мы находились, просил их молиться за него и заявлял им, что он умирает умиротворенным и что судьи судили его беспристрастно и согласно установлениям законов. Увидев г-на де Лобардемона, который был докладчиком на суде, он подошел к нему, обнял и поблагодарил за проведенное им разбирательство, сказав: “Вы судили меня как порядочный человек ”; все это он произнес так ласково и с такой сердечностью, что слезы в глазах появились не только у присутствующих и его стражников, но и у его обвинителя, который обнял г-на де Ту, обливаясь горькими слезами.
Посланец его сестры г-жи де Понтак пришел попрощаться с ним от ее имени. Господин де Ту, приняв его за того, кто должен был привести приговор в исполнение, бросился ему навстречу и обнял со словами: “Это ты отправишь меня сегодня на Небо?” Однако, узнав, что этот человек послан его сестрой, он сказал ему: “Прости, друг мой! Я так давно тебя не видел, что не узнал тебя. Передай моей сестре, что я прошу ее продолжать дела благочестия, каким она предавалась доныне; скажи ей, что теперь я лучше, чем прежде, понимаю, насколько все в этом мире суть ложь и суета, и что я умираю добрым христианином, испытывая умиротворение; пусть же она молит за меня Бога и пусть не оплакивает меня, ибо я надеюсь обрести в смерти спасение души. Прощай!” Посланец ушел, не имея сил произнести хотя бы одно слово; что же касается осужденного, то он ощутил столь необычное мужество и силу в своей готовности претерпеть смерть, что у него возникло опасение, нет ли в этом проявления тщеславия; он повернулся ко мне и сказал: “Отец мой! Нет ли в этом тщеславия? О Господь! Я торжественно заявляю перед лицом твоего божественного всемогущества, то сам я не способен ни на что, что вся моя сила исходит только от твоей доброты и твоего милосердия, и если ты оставишь меня, я буду падать на каждом шагу ”.
