И вот тогда, именно в этих обстоятельствах, император Карл V и король Генрих VIII предложили Карлу Бурбонскому дать ему гораздо больше того, что Франциск I у него отнял; однако Карл колебался. Тем временем король, узнав об этом предложении и этих колебаниях, решил поступить с ним так, как если бы он уже принял предложение, и послал, чтобы схватить его, Бастарда Савойского, начальника королевского двора, маршала де Шабанна, герцога Алансонского и г-на де Вандома с сотней тяжеловооруженных конников при каждом, что само по себе было высшей почестью, ведь чтобы схватить одного человека, подняли целую армию.
Как только об этом стало известно коннетаблю, он 10 сентября под покровом ночи покинул свой замок Шантель, не взяв с собой ни одного пажа, ни слуги, с одним лишь дворянином сеньором де Помпераном, которому он некогда спас жизнь. Все время преследуемый врагами и все время ускользая от них, он пересек Овернь, Дофине, Савойю и Альпы и в четвертый раз спустился на равнины Пьемонта, так хорошо ему знакомые по его прошлым победам. Там и застали его посланцы короля Франциска I и потребовали от него вернуть меч коннетабля и орден Франции.
«Передайте вашему повелителю, — ответил Бурбон, — что меч коннетабля он отобрал у меня сам в тот день, когда передал принадлежащее мне командование передовым отрядом герцогу Алансонскому; что же касается ордена Франции, то я оставил его в Шантеле, под подушкой моей кровати, и он может его оттуда забрать».
Сказанное было тем более уместно, что, по словам Дю Белле, «мать короля уже приказала забрать всю обстановку семьи Бурбонов — как из упомянутых выше Шантеля и Мулена, так и из других ее резиденций, — а она была самой красивой, какая только могла быть в домах принца, принадлежащего к христианскому миру».
Вот каким образом и по какой причине коннетабль де Бурбон покинул Францию, свою родину, и стал изменником, привыкшим повторять ответ, который дал один гасконский офицер королю Карлу VII на вопрос, может ли что-либо заставить его покинуть свою службу:
«Нет, государь, даже если мне предложат три таких царства, как ваши; но да, государь, при первом же оскорблении».
Мы не прощаемся с коннетаблем, даже покидая древний замок, навевающий воспоминания о нем; ибо Бурбон-л'Аршамбо — это лишь гнездо, из которого взлетел орел: мы еще увидим его парящим над городом Марселем, сражающимся на полях Павии и на стенах Рима; мы найдем отпечатки его клюва и когтей на короне Франциска I и на тиаре Клемента VII, потому что, как поется в кастильской песенке, Франция его вскормила, Испания одарила его славой и подвигами, а Италия предоставила ему гробницу.
