Я не доверяюсь ничьему авторитету, я шёл по собственному расписанию жизни, но назначенные уроки терпели крах. Постепенно во мне угасла вера в людей, и уже я не такой искренний со всеми. Кто виноват в этом? Конечно, те, которые, подло надевая маску, затрагивали грязными лапами нежные струны моей души. Теперь во мне только сомнения в ничтожестве человеческой жизни» (6, 47).
Это крик души человека с тонкой организацией психики, человека легкоранимого и до крайности самолюбивого. Есенин рано осознал себя поэтом – и поэтом незаурядным, притязающим ни много ни мало на ранг гениальности. Его стихи одобрили поэты И. А. Белоусов и С. Н. Кошкаров, критик и историк русской поэзии профессор П. Н. Сакулин, его хорошо встретили в Суриковском литературно-художественном кружке, но редакции газет и журналов, в которые он посылал стихи, сохраняли гробовое молчание – ни ответа ни привета. Это бесило поэта: ждать и терпеть он не умел. Всю вторую половину 1913 года Сергей находился в депрессивном состоянии. В октябре было следующее отчаянное письмо М. Бальзамовой:
«Жизнь – это глупая шутка. Всё в ней пошло и ничтожно. Ничего в ней нет святого, один сплошной и сгущённый хаос разврата.
К чему же жить мне среди таких мерзавцев, расточать им священные перлы моей нежной души. Я один, и никого нет на свете, который бы пошёл мне навстречу такой же тоскующей душой. Будь это мужчина или женщина, я всё равно бы заключил его в свои братские объятия и осыпал бы чистыми жемчужными поцелуями, пошёл бы с ним от этого чуждого мне мира, предоставляя свои цветы рвать дерзким рукам того, кто хочет наслаждения.
Я не могу так жить, рассудок мой туманится, мозг мой горит, и мысли путаются, разбиваясь об острые скалы – жизни, как чистые хрустальные волны моря. Я не могу придумать, что со мной. Но если так продолжится ещё, – я убью себя, брошусь из своего окна и разобьюсь вдребезги об эту мёртвую, пёструю и холодную мостовую».
Мысль о смерти будет постоянной и в жизни, и в творчестве поэта. В эти же октябрьские дни он послал Г. Панфилову стихотворение, очень созвучное своему настроению, – «На память об усопшем у могилы»:
В этой могиле под скромными ивами
Спит он, зарытый землёй,
С чистой душой, со святыми порывами,
С верой зари огневой.
Тихо погасли огни благодатные
В сердце страдальца земли,
И на чело, никому не понятные,
Мрачные тени легли.
Спит он, а ивы над ним наклонилися,
Свесили ветви кругом,
Точно в раздумье они погрузилися,
