При осмотре трупов, помимо денег и оружия, была обнаружена карта, с помеченным крестиком домом на улице Новосельской, и двумя словами, написанными на французском языке: „Иосиф Равелли“.
Для одесской полиции не стоило труда разыскать указанный на карте дом и задержать „французского шпиона“.
В полицейском участке бедного Иосифа продержали несколько суток. Он долго доказывал, что никакого отношения к лазутчикам не имеет и не знает, почему в их бумагах указано его доброе имя.
Убедившись в бесплодности что-либо выяснить, его выпустили под надзор полиции, а в тайном донесении в Петербург — приложении к докладу генерал-губернатора на имя царя — указано было и это происшествие.
Вскоре из Петербурга в Одессу поступило секретное указание жандармского управления: установить за Равелли тщательное наружное наблюдение.
Для оказания на „шпиона“ психологического давления ему было предписано каждую неделю являться в полицейский участок.
Несколько лет бедный Равелли добросовестно выполнял указание властей, пока, контрразведчики, убедившись в его добропорядочности, не оставили коммерсанта в покое. Едва Равелли приобрел свободу передвижения, при первой же возможности он выехал из опасной Одессы, поселившись в небольшом местечке неподалеку от Аккермана. Там он изменил в своих документах две буквы, став Ривилли, а затем, чтобы окончательно запутать следы, потерял в фамилии одно „л“.
Скончался Равелли-Ривили в возрасте семидесяти двух лет, (жена его умерла ещё раньше) не дожив одного года до бракосочетания своего сына, в постоянном страхе вновь попасть под надзор полиции.
Трудно сказать, как посмотрел бы старик Равелли-Ривили на поступок Григория, но избранницей сына стала дочь приказчика бакалейной лавки, еврейка по имени Рахиль.
Я думаю, что и родители Рахили не были бы счастливы браком их дочери с итальянцем и наверняка не дали бы на него согласие, но предусмотрительная девушка пояснила отцу, что Григорий — еврей.
Курчавые волосы, благодаря итало-французской породе, вполне могли бы сойти за еврейские. А незнание законов объяснила тем, что он родился в ассимилированной семье, в которой не изучали Тору и не отдавали детей в еврейскую школу. Правда, кое-чему Рахиль его научила: нельзя креститься и кушать свинину, и если только не выгорит хорошее дельце — соблюдать субботу. А чтобы у отца не возникло подозрений относительно явно нееврейской фамилии жениха, Рахиль посоветовала ему добавить в конце фамилии букву „с“.
