Над вольной Невой. От блокады до «оттепели» | страница 29
Рихард Васми
Поколение Арефьева знало: худшее уже позади, страшнее, чем в блокаду, не будет. И это качество позволило им в дальнейшем противостоять могучему и мстительному Союзу художников СССР.
Глазунов и Арефьев поступили в СХШ еще в военном 1944 году (в 1945-м — Шолом Шварц, в 1946-м — Валентин Громов и Владимир Шагин).
Когда-то 150 млн лет назад от огромного материка Гондваны отделилась Австралия. С тех пор эволюция животного мира там пошла наособицу: кенгуру, утконосы, дикие собаки динго. Примерно такое же действие на советское искусство оказала реформа образования 1932 г., когда был создан Союз художников, авангардный ВХУТЕИН (Высший художественно-технический институт) стал Институтом живописи, скульптуры и архитектуры, для которого живопись после Коро и Серова не существовала. Еще в 1920-е годы русский авангард действительно шел в авангарде мировых художественных процессов. К середине 1940-х годов официальное изобразительное искусство СССР так же выделяется на мировом фоне, как австралийская фауна. Библиотеки и музеи вычищены от идеологически вредного, учебники переписаны. Русские художники поневоле превратились в эпигонов передвижников.
Средняя художественная школа размещалась на Васильевском острове, на третьем этаже здания Академии художеств. Конец войны, когда наши герои оказались в СХШ, — время противоречивое. Не в силах кормить и снабжать тыл, власть сквозь пальцы смотрела на расцвет колхозных рынков, барахолок, ремесленных артелей. Ослабел и идеологический контроль, стали доступны трофейные фильмы, Лещенко и Вертинский, журнал «Британский союзник», джаз. Арефьев вспоминал: «Когда мы были 14–16-летними мальчишками, тяжелая послевоенная жизнь отвлекала внимание взрослых от нашего развития. Поэтому мы развивались сами по себе и от себя, серьезно на нас не смотрели, и поэтому наше великое счастье в том, что, когда внимание на нас было обращено, мы оказались уже сложившимися людьми, и те террористические и глупые меры, которые были приняты в отношении нас, только укрепили правоту в себе».
Одновременно с ними в СХШ учился Александр Траугот, а его отец, Георгий Траугот, художник, бывший участник художественного движения «Круг», преподавал. В 1946 году Георгий Николаевич единственный на собрании ленинградского отделения Союза художников воздержался от голосования за резолюцию ЦК партии об Ахматовой и Зощенко. Он и стал тем, кто показал Александру Арефьеву изобразительное искусство, не представленное в Эрмитаже и Русском музее.
