Кейт бесила мысль о том, что Крис лежит в психушке – ну, не совсем, но все же. Он выглядел по-другому – с темными кругами под глазами и этим затравленным взглядом, как будто все пытаются подловить его. Уж конечно, не как звезда плавания, за две минуты проплывшая дистанцию баттерфляем в прошлом году. У Кейт сжалось сердце, и она молча поклялась, что позволит Крису первому занимать ванную по утрам. А ведь раньше она вопила ему: «Что б ты сдох!» – и посмотрите, как близко он к этому подошел.
– Привет, – произнесла Кейт, со смущением поняв, что у нее дрожит голос. Бросив взгляд через плечо, она удивилась, что мама куда-то пропала. – Как ты себя чувствуешь?
Крис пожал плечами:
– Дерьмово.
Кейт прикусила губу, вспоминая, что говорила ей мать: «Подбодри его. Не обсуждай Эмили. Говори о какой-нибудь ерунде».
– Мы… выиграли футбольный матч.
Крис поднял на нее тусклые, унылые глаза, но не сказал ни слова, да и не нужно было. Он словно насмехался: «Эмили мертва, Кейт. И зачем мне твоя дурацкая игра?»
– Я забила три гола, – промямлила Кейт. Может быть, если не смотреть на него… Она повернулась к окну, выходящему на мусоросжигательную печь с трубой, изрыгающей клубы черного дыма. – Господи! – выдохнула она. – На это нельзя смотреть человеку со склонностью к самоубийству.
Крис издал какой-то звук. Кейт повернулась к нему и прижала ладонь ко рту.
– О-о, мне не стоило этого говорить, – пробормотала она, но потом до нее дошло, что Крис улыбается.
Она заставила его улыбнуться.
– О чем тебе велели говорить со мной? – спросил Крис.
Кейт села на край кровати.
– О чем угодно, что тебя хоть немного обрадует, – призналась она.
– Я был бы рад узнать, – сказал он, – когда будут похороны.
– В понедельник, – ответила Кейт, чуть откинувшись назад и чувствуя некоторое облегчение от доверительного тона. – Но я ни под каким видом не должна была тебе этого говорить.
Губы Криса медленно растянулись в улыбке.
– Не волнуйся. Я тебя не выдам.
Когда Гас с Джеймсом вошли в понедельник утром в палату Криса, он сидел на краю кровати, одетый в плохо сидящие на нем голубые чиносы и рубашку – одежду, которая была на нем в пятницу вечером. Пятна крови были застираны, но под флуоресцентными лампами просвечивали на ткани розовым цветом. Марлевую повязку на голове сменил пластырь над бровью. Волосы были влажные, тщательно причесанные.
– Хорошо, – вставая на ноги, сказал он. – Пойдем.
Гас замерла на месте:
– Куда пойдем?
– На похороны, – ответил Крис. – Вы ведь не планировали оставить меня здесь?
