– Ну, в таком случае, пятьдесят процентов, папаша. Иначе не вижу смысла в этом разговоре.
– Ты не зарывайся, Архип. Есть бойцы и по достойнее тебя.
Я насмешливо изогнул бровь. Мы оба понимали, что это бесполезный фарс.
– Чего тогда вцепился в меня мертвой хваткой?
– Слишком много в тебя вложил.
– Ну ты думай, Рустем, думай. Времени у тебя на это теперь предостаточно, - ответил я, поднимаясь на ноги. – Только не затягивай. Кустанайские баи совсем недвусмысленно намекнули о том, кто им нужен.
– Сорок, - бросил он мне вдогонку, когда я уже одной ногой был у дверей.
– Пятьдесят.
– Имей совесть, Архип. Часть выручки идёт в общак. Мне что останется? Проще заменить тебя.
– Меняй. Что я от этого потеряю?
– Черт с тобой, - сдался он, приняв мой блеф за чистую монету. – Пятьдесят, так пятьдесят.
– Оклемаешься - позовешь.
...
Увидев в коридоре мать в окружении интернов, решил просто пройти мимо.
– Дима.
Остановился. Тяжело вздохнув, посчитал про себя до трёх и обернулся.
– Что ты здесь делаешь?
– Пытаюсь уйти.
Бросив взгляд мне за спину, ее глаза безошибочно уткнулись в дверь, ведущую в палату Алиева.
– Я же просила тебя, - сказала она, верно истолковав цель моего визита в ее лекарню.
– Я тебя тоже просил. Не вмешиваться в мою жизнь.
– Я твоя мать!
– Это ты мне напоминаешь или себе?
– Дима. Да ..., да как с тобой можно разговаривать?
– Не разговаривай. Так обоим проще.
– В чём я перед тобой виновата, что ты так себя ведёшь со мной? Неужели я не заслужила элементарного уважения?
Старая заезженная пластинка на крышесносном повторе.
– У меня к тебе встречный вопрос. Хотя, можешь на него не отвечать. Мне не интересно.
– Да что с тобой не так?
– Все со мной так. Мне некогда. Извини.
Протиснувшись мимо, поспешил уйти, оставив мать с поджатыми губами молча всматриваться мне вслед.
.. мне семь лет.
Несмотря на середину осени, солнце печёт нестерпимо. В Узбекистане всегда солнце. Много солнца.
Я самовольно убегаю со двора. Позади наших панельных домов частный сектор. Туда мы частенько бегали весной с пацанами поживиться зелёным урюком или кислой, едва поспевшей, клубникой. Еще тогда я приметил один огородик с синими розами, так восхищавшими маму.
И сейчас, прилипнув к забору, стоял и высматривал наиболее удачные бутоны. Собаки скалились на меня с той стороны, предупреждающе порыкивая.
– Чего тебе, мальчик?
Из-за угла дома выглянула женщина. Придирчиво осмотрев мой внешний вид, выжидающе выгнула бровь.
– Дайте мне три розочки, пожалуйста. У моей мамы завтра день рождения.
