Жалкая кучка под охраной фашистов плелась к воротам лагеря, трусливо и зло поглядывая то на охрану, то на вербовщика. И только один человек шел легко и свободно, и в списке завербованных он стоял первым — бывший московский студент Эразм Гресь. Он сразу заявил, что хотел бы встретиться с представителем «Абвера» для особого разговора, и не мог скрыть сожаления, когда ему сказали, что для исполнения его желания нужно «верой и правдой» доказать свою преданность Великой Германии.
Лишь два года спустя, после участия в карательных экспедициях и жестоких расправах с мирным населением на оккупированной территории, мечта Эразма Греся, наконец, сбылась — его направили в разведшколу «Абвера», неподалеку от Кенигсберга.
Начальник школы капитан Реддер встретил «новобранца» холодно, почти зло.
— Садитесь и пишите подписку о вашем добровольном поступлении на службу в германскую разведку, — хмуро бросил он, — и запомните, теперь вы — Семен Рогов. Свое прежнее имя лучше забыть.
Через восемь месяцев Греся, а теперь Семена Рогова снова вызвал капитан Реддер.
— Я имею данные о вашей полной готовности.
— Я бы хотел, герр капитан...
— Здесь хотим мы. Можете готовиться к отъезду.
Пятерых выпускников шпионской школы поселили на отдельной квартире в городе Цихинау. Под надзором фельдфебеля фон Трайдена они проходили дополнительную подготовку и окончательную проверку на пригодность к выполнению заданий фашистского командования в советском тылу. К августу 1944 года их осталось четверо — одного пристрелил пьяный полицай.
15 сентября 1944 года их выбросили с самолета в районе Новгород-Волынска.
Гресь приземлился первым. На фоне ярких звезд он видел, как его «друзей» сносит сильным ветром прямо на город, и понял — теперь на них рассчитывать не приходится: летят прямо в руки советских чекистов. Может, догадаются застрелиться, а если нет? ...Пока его не начали искать, нужно унести ноги подальше.
Затемно он успел пробраться к железнодорожной станции и на ходу втиснулся в эшелон, уходящий на Восток. В дороге Гресь и обзавелся новым «другом» — Николаем Мухоедом, и вместе с ним сошел на маленьком разъезде, неподалеку от Карасука. Дальше дороги «друзей» разошлись.
На прощанье Гресь выпросил у Мухоеда адрес его родителей и попросил написать им («на всякий случай, может, когда и доведется заехать по крайней надобности») «о своем доблестном командире», и если случится ему заехать в гости, чтобы приняли, как родного сына.
