Молодому человеку разговор с таким известным в Хармонте человеком, как директор Пильман, показался забавным. Даже самые великие люди, попав в ситуацию, в которой не разбираются, а следовательно, не способны управлять ею по собственному разумению, обычно выглядят потешно. Нет, ну, в самом деле, как директор ИВК может противостоять планам Питера Мозеса? Вернется сейчас в свой кабинет и издаст приказ о неразглашении? Но мистер Мозес настроен решительно и не пожалеет денег для своего проекта. Кто устоит против по-настоящему больших денег? И сам директор Пильман явно не станет исключением. Будет делать то, что ему скажут. Молодой человек представил, с каким серьезным видом этот Пильман станет рассовывать по карманам толстые пачки денег, которые ему будут вручены за «консультацию», и с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться. Вовремя вспомнил, что хозяин не велит смеяться над людьми из Института.
И ему повезло. Хлопнула дверь на втором этаже, где располагался кабинет Питера Мозеса. И вот хозяин уже бодро спустился по лестнице. Молодой человек поспешно изобразил серьезное лицо. По непроверенным слухам, хозяин шутников не жаловал, предпочитал деловых сотрудников. У смеющегося на рабочем месте сотрудника шансов остаться в фирме было мало.
— Не было ли писем? — спросил Питер Мозес.
— Никак нет.
Этот странный вопрос Мозес задавал каждый день. Но поскольку за все время существования офиса фирмы «Престиж» в Хармонте ни одно письмо так и не пришло, отвечать было легко.
Мозес пожал плечами, словно не мог решить, хорошо это или плохо.
— Записываются ли люди в сталкеры?
— За такие деньги? Охотно. Желающих хоть отбавляй. Иногда выстраиваются в очередь. Удивляюсь я, сэр, с такими рожами, а сидят в очереди тихо и чинно, порядок соблюдают.
— Есть ли интересные экземпляры?
— Не знаю. Стараюсь держаться от них подальше. Честно говоря, побаиваюсь я этих ребят. Уж очень, знаете ли, сомнительные у них репутации, такие способны выкинуть что угодно. Но это не сказывается на моей работе. Всю эту братию я регистрирую и посылаю к доктору Каттерфилду, как вы и приказали.
— Хорошо. Спрошу у Каттерфилда.
Мозес кивнул и отправился в кабинет регистрации. Каттерфилд иронически называл его «приемный покой». Этот человек любил двусмысленности. Особенность, с которой можно было смириться. Люди — существа странные, особенно обладающие извращенным чувством юмора. Интересно, слышали ли кандидаты в сталкеры эти страшные слова? Понимают ли, что уже через несколько дней большинство из них умрет болезненной смертью? Некоторые в страшных мучениях. «Приемный покой» — это надо было придумать такое простое и честное название, отличный пример черного юмора. Даже если сталкеры будут соблюдать технику безопасности, во что верилось с трудом, смертность среди «счастливчиков» предполагалась очень большой.
