— Ты еще богу молиться, паразит, станешь, чтоб тебя расстреляли. Пули на такую падлу жалко! Потрошить надо таких как ты! Забыл, мразь, что такое каждый грамм продуктов во время войны!
— Да есть же все в наличии у нас, товарищ старший лейтенант, — потерянным голосом старался успокоить начальника Скирдюк, — ну, излишки образовались, это — правда.
— Где они у тебя? — разъяренно вопросил Хрисанфов. — Где?
Скирдюк забормотал что-то о перевалочной базе, где ему будто бы остались должны два ящика масла, об откормочном пункте, где нагуливает добавочный вес бычок, которого, впрочем, в любой момент можно отправить на бойню...
— Заткнись! — страшно, не своим голосом закричал старший лейтенант. — Три дня сроку тебе, — заключил он решительно, — не покроешь перерасход, сам застрелюсь, а тебя, подлеца, под трибунал отдам...
Как ни был Скирдюк угнетен неприятностями нынешними и грядущими, жизнь училища шла по заведенному распорядку и, подчинясь ему, он ровно в пять тридцать утра в присутствии дежурного командира отвесил шеф-повару Климкевичу продукты на завтрак и обед. («Чтой-то ты жмешься нынче, Степан, — заметил по-свойски Климкевич, — лишней косточки не кинешь...» Но Скирдюк резко оборвал его: «Сам ты встал у меня как кость поперек горла... Все с меня тянут и тянут, а мне откуда взять?»). Затем Скирдюк дал задание курсантскому наряду, съездил сам, выказав редкое рвение, с бричкой в овощехранилище, чтоб указать, из какого именно бурта следует брать картофель сейчас, и лишь часам к девяти, беспокоясь о том, что Надя уйдет, а комнату оставит открытой, примчался к своему жилью.
Дверь была приоткрыта и Скирдюк еще издали заметил, встревожившись, что за столом сидит мужчина в очках. Не сразу узнал он Романа.
— Я всегда знал, что ты — форменный пижон, — бросил ему, не поворачивая головы, Роман, — уходишь среди ночи и оставляешь в постели кралю. Скажи еще спасибо, что я джентльмен...
У Скирдюка отлегло. Он искренне обрадовался пианисту. И не в состоянии был поразмыслить, почему музыкант вдруг появился здесь в поселке, почему, вопреки своему обыкновению, он небрит и щеки его бледнее, чем всегда? Да и как, в конце концов, разыскал Роман его домишко, не имевший даже номера, а обозначенный как участок 71В, к которому относилось десятка полтора таких же хибарок? Впрочем, Скирдюк рассказывал как-то Роману, что проживает он напротив парикмахерской, где работает тетя Рая, тоже одесситка, значит, землячка Романа Богомольного...
