Своими руками привез жену, не думая о том, что любые медицинские противоправные действия или делаются, или прикрываются одними и теми же чиновниками… Теперь только ждать, когда его жена сама выйдет на связь. Идею съездить к ее знакомому Славе в психбольницу или к тетке Татьяне Денис, как опытный сыщик, отверг сразу, еще не хватало показывать врагам места, где могла укрыться его беременная жена. Нет, только ждать, сжать зубы и ждать. Только это и остается.
На крыльце нервно курил сыщик из убойного отдела полиции области.
— Подполковник СОБРа — представился Денис.
— Майор Вишняков — хмуро ответил коллега. — Вы тут, коллега, по какому поводу? Вроде СОБР убийствами не занимается?
— У меня жена лежала на обследовании, видимо что-то заметила, и убежала. И домой не пришла.
— Беременная? Жена-то?
— Да, но срок ранний.
— В какой палате лежала?
— Не могу сказать, в отделении на третьем этаже, патология беременности.
— Я уточню, у них наверняка есть виденаблюдение в каждой палате, может убитый доктор с ней имел контакт, перед тем, как его убили.
— Если и есть что-то подобное, наверняка они уничтожили запись.
— Не факт, главврачиха нервничает сильно. И не факт, что бытовуху (а убитый молодой доктор мог быть и ее любовником, дамочка в критическом возрасте «ягодки опять») прикрывать ее служба безопасности станет. Спасибо за идею и инфу, я побежал, пока горячо.
Денис же уныло сел в машину, и по дороге заехал в минимаркет, купив привередливому коту Касьяну дорогой тошнотворного вида корм: он и поехал в центр планирования семьи узнавать про жену именно потому, что кот со вчерашнего вечера демонстративно отказывался от любой пищи. Чуял…
* * *
Она проснулась без будильника перед рассветом. В спальне уже стояла предутренняя дымка, вот-вот рассветет. Она потихоньку откинула одеяло, накинула халат на плечи, спустилась вниз, поставила на плиту красный в белых горошках эмалированный чайник. Чаю она не хотела, она не хотела ничего, даже не хотела жить, но надо было как-то двигаться, и что-то делать, чтобы хотя бы движениями заглушить эту дикую боль внутри себя.
Ее мать и бабка приучили вставать рано, в полпятого утра, ее семья всегда держала домашний скот, и птицу, и в это время надо было уже вставать доить корову. Сейчас вставать такой надобности уже не было, в их с мужем крестьянском хозяйстве все было автоматизировано, и дойка проходила в другое время, в шесть часов утра. Все были как замороженные с того момента, когда ее муж привез обратно из города в их просторный и большой дом. Она не могла без содрогания и слез проходить теперь мимо комнаты, в которой они подготовили спальню для маленького: голубые занавески с зайчиками, голубой пушистый ковролин на полу. Врачи советовали линолеум или ламинат, чтобы было удобнее делать влажную уборку, все-таки маленькому ребенку потребуется в спальне чистота! Но они купили какой-то мощный пылесос для влажной уборки, и по этому случаю ей удалось мужа убедить, что малышу будет очень уютно на таком теплом и пушистом полу, покрытом ковролином. Да уж, такого ужаса — потерять в родах ребенка, никто от нее не ожидал. И как всегда, винила она во всем одну себя. Не надо было туда ехать, надо было рожать в своем районном, маленьком родильном доме. С знакомыми до боли акушерками, которые еще принимали роды у ее матери и старшей сестры. Ей бы сейчас сходить на кладбище к маленькому, уткнуться в могилку лицом, вдоволь поплакать…
