Гроб из похоронного бюро по его просьбе отвезли сразу в морг, там Марину санитары морга должны были одеть, и накрасить ей лицо. При всей любви к своей покойной жене, он бы не смог и пальцем дотронуться до ее мертвого тела, чтобы хоть как-то попытаться ее одеть. За час до выноса тела в их дворе у подъезда стали собираться его сослуживцы, из родни на похороны должна была прийти только его мать. Няни на похоронах он так и не заметил, впрочем, этого и следовало ожидать. Сама процедура похорон прошла как-то мимо его внимания, он сначала автоматически шел за гробом, пока его не погрузили в похоронный катафалк, потом сел в свою машину, и странно быстро заснул, увидев во сне Марину. Она улыбалась ему, спокойная и красивая…
Когда он проснулся, минут через десять, то сразу понял, что это к нему во сне, таком коротком и быстром, приходила прощаться Маринина душа.
Он был не в состоянии за чем-то следить и что-то организовывать на кладбище, и в который раз похвалил себя за предусмотрительность, что он именно похоронной конторе за ведение самой церемонии заплатил. Все прошло быстро и четко, правда, он почему-то заупрямился, и не стал Марину отпевать. Во-первых, потому, что сам в Бога не особо верил. Во-вторых, потому что в Бога не верила она сама. Мать его, конечно, немного поворчала, но потом уехала на его машине, сидеть дома с малышом. А он уже на поминках, перед тем, как выпить, не чокаясь, внутри себя дал себе слово, найти родителей сына, вернее не сына, а того малыша, которого им с женой отдали медики, под видом их родного ребенка. Не будь всего этого, жена бы его была сейчас жива. Неправильное решение, неверные поступки, только сейчас он задумался над фразой «ничего нельзя вернуть». Водка его привычно расслабила, ему стало тепло, и как-то все безразлично. Игорь с трудом понимал, как приедет домой и останется там с малышом один. Поэтому он решил, пока не прошло девять дней с момента смерти Марины, он как-нибудь соберется, настроится, и потерпит дома свою мать. Пусть поживет несколько дней у него, и повозится с ребенком. Самому ему было больно даже видеть этого ни в чем не повинного, в общем-то, малыша.
Приехав домой с похорон, он закрылся на балконе, и попробовал закурить гашиш. Его затошнило, тут же и резко, и он понял, что с этой привычкой покончено навсегда.
Вечером они посидели вместе на кухне, вдвоем с матерью, она тихо плакала, ничего ему не объясняя, и не говоря. И он, по-своему, как-то по-мужски понял, что мать много раз думала, даже хотела, чтобы он развелся с Мариной, или овдовел. И это ему было особенно неприятно, потому что только сейчас, когда над лицом жены, захлопнулась уже навсегда крышка дорогого гроба, он понял, что теперь на всю жизнь остался совершенно один. Мать, предавшего его любовь, его глубокие чувства к Марине, он не простит никогда. А малыш этот ему совсем чужой. Он уже успел дать денег вездесущему охраннику, и тот еще на второй день после смерти жены положил ему на стол в кабинете дубликат генетической экспертизы, где четко, черным по белому было написано, что Марина мальчику не мать, и он, Игорь, ему не отец. Но делиться со следствием этой бумагой он не торопился, у каждого своя работа, и свои задачи, пусть попробуют сами что-то достать и узнать.
