Я делала все споро и умело, не желая ни минуты дольше возиться со своим пациентом. Он нарочито сдержанно благодарил, осторожно поднимался, опираясь на руку Паллада, и уходил. До следующего утра.
Но в этот день все было не так.
— Почему Вы занимаетесь этим, леди Оливия? — его жаркие сильные пальцы вдруг перехватили мое запястье.
— Вы считаете недостойным дочери лорда заниматься целительством, лорд Лион? — я не хотела быть грубой, но неожиданный жест испугал и смутил меня.
— Недостойным? — удивился он и неожиданно рассмеялся, — О нет. Просто мне не приходилось встречать ни одной леди, способной без содрогания смотреть на кровь и гной или делать перевязки. Ведь и Вы могли бы стоять в стороне и давать указания служанкам. Но Вы делаете все сама. Почему?
Я замерла, глядя в прищуренные темные глаза под широкой полоской черных бровей. Потом перевела взгляд на мужские пальцы, перехватившие мою руку.
— Полгода назад, — медленно ответила я, чувствуя в душе ужасающую пустоту и полное безразличие, — когда у меня на руках умер отец, я сожалела о двух вещах. О том, что не умею держать в руках оружие, и о том, что не умею врачевать. Знай я тогда то, что знаю сейчас, я сумела бы его спасти. С тех пор я многому научилась. И не хочу упускать ни одного шанса научиться большему.
Лицо у Лиона вытянулось, глаза опустились в явном смущении, пальцы дрогнули.
— Я слышал, что Ваш отец погиб во время первых набегов ренейдов, — сочувственно произнес Лион, — мне очень жаль.
— И мне жаль, — тихо сказала я, требовательно высвобождаясь из его пальцев и закрывая рану свежей повязкой, — Жаль, что я не погибла вместе с ним.
Лорд неожиданно дернулся под моими руками.
— Почему Вы так говорите? — удивленно спросил он, пытаясь приподняться, — Вы должны благодарить богов, что остались целы.
— Благодарить? За что?
Я могла бы ему рассказать, во что сейчас превратилась моя жизнь. Или о том, что ждет меня впереди. Да, признаю, обреченность и покорность судьбе в последнее время были постоянными моими спутниками. Меня это не радовало — ни покоряться, ни смиряться я не умела, а должна была научиться, потому что выбора у меня не было.
Мой отец владел обширными землями между Туманным хребтом и горами Бутта. Они назывались одним словом — Лакит, Большой Лакит, однако включали в себя не только самую богатую плодородную долину — Лакит, но и несколько долин поменьше — Думхерг, Прунт, Верхнюю и Нижнюю Наксены, а также части окрестных гор. Нам принадлежала большая часть всего этого, но главное — перевал Тутарла в Туманных горах, через который проходил самый удобный путь из северных земель в южные. Недавно всего этого я лишилась, однако худшей из всех возможных потерь был отец.
