И тут при взгляде на мисс Гостри ему подумалось, что кое о чем она, возможно, все-таки наслышана, и она, стоило оказать на нее давление, подтвердила это, однако сказала, что мало доверяет слухам, а скорее, как в данном случае, полагается на собственную догадку:
– По-моему, я, если позволите, кое о чем догадываюсь в отношении мистера Чэда. Речь идет о молодом человеке, на которого в Вулете возлагают большие надежды, но который попал в руки дурной женщины, а его семья отрядила вас помочь ему спастись. Вы взяли на себя миссию вырвать его из рук этой женщины. Скажите, вы вполне уверены, что она причиняет ему вред?
– Разумеется, уверен. – Что-то в манере Стрезера свидетельствовало о настороженности. – А вы – разве вы не были бы уверены?
– Право, не знаю. Как же можно сказать что-то заранее, не правда ли? Чтобы судить, надо знать факты. Я их слышу от вас впервые; сама же, как видите, пока ничего не знаю; мне будет очень интересно услышать все, что известно вам. Если вам ваших сведений достаточно, больше ничего и не требуется. Я хочу сказать, если вы уверены, что уверены – уверены, что для него это не годится.
– Что ему не следует вести такую жизнь? Более чем.
– Видите ли, я ничего не знаю о его жизни; вы мне о его жизни не рассказывали. А что, если эта женщина прелестна, если в ней – его жизнь?
– Прелестна? – воскликнул Стрезер, уставившись прямо перед собой. – Низкая, продажная женщина – с панели.
– Вот как! Ну а он?
– Он? Наш бедный мальчик?
– Да, каков он – по характеру и типу? – продолжала она, не получив сразу ответа.
– Ну… упрям… – Стрезер хотел было что-то добавить, но, осекшись, сдержался. Мисс Гостри подобный отзыв вряд ли устраивал.
– А вам… вам Чэд нравится? – спросила она.
На этот раз он не заставил себя ждать:
– Нет. С какой стати.
– Потому что вам навязали заботу о нем?
– Я думаю о его матери, – сказал Стрезер, помедлив. – Он омрачил ее достойную восхищения жизнь, – добавил он сурово. – Она измучилась, волнуясь о нем.
– Да, это, разумеется, очень дурно. – Мисс Гостри помолчала, словно собираясь найти для выражения этой истины слово посильнее, но закончила на другой ноте: – А ее жизнь действительно достойна восхищения?
– В высшей степени, – сказал Стрезер таким многозначительным тоном, что мисс Гостри снова погрузилась в молчание – на сей раз чтобы оценить величие этой жизни.
– И у него, кроме нее, никого нет? Я не имею в виду ту дурную женщину в Париже, – быстро добавила она. – По мне, так, уверяю вас, тут и за глаза довольно одной. Я хочу спросить: у него только матушка?
