– Право, мне не совсем понятно, зачем вам все это понадобилось. Вы вовсе не выглядите таким уж измотанным, – проговорил наконец Уэймарш, имея в виду поездку в Европу.
– Как вам сказать, – отвечал Стрезер, стараясь попасть ему в тон. – Пожалуй, сейчас, после того как я уже отправился в путь, я не чувствую себя измотанным, но до отъезда буквально валился с ног.
Уэймарш обратил на него меланхолический взгляд:
– Разве это не обычное ваше состояние?
Вопрос этот таил не столько подчеркнутый скепсис, сколько призыв к кристальной правдивости, а потому наш друг услышал в нем прежде всего голос Милроза. Он уже давно проводил различие – хотя, признаться, не осмеливался выразить это вслух – между голосом Милроза и даже голосом Вулета. Первый, как ему казалось, сильнее выражал исконный американский дух. В прошлом уже не раз бывало, что, заслышав этот голос, Стрезер приходил в замешательство, да и сейчас ему почему-то вдруг стало не по себе. Тем не менее, несмотря на охватившее его смущение, никакие силы не могли заставить его снова уклониться от ответа.
– Такие слова вряд ли справедливы по отношению к человеку, для которого свидеться с вами – большая радость.
Уэймарш перевел на умывальник молчаливый, ничего не выражающий взгляд, каким, надо думать, сам Милроз – воплощение Милроза, так сказать, – отметил бы неожиданный комплимент со стороны Вулета, и Стрезер еще раз почувствовал себя воплощением Вулета.
– Я хотел сказать, – вновь изрек его друг, – что, если судить по тому, как вы выглядите, вам грех жаловаться. У вас куда лучший вид по сравнению с тем, какой был в последнюю нашу встречу. – Правда, обозревать этот вид глаза Уэймарша явно избегали и, словно из приличия, косили в сторону – впечатление, которое лишь усиливалось, когда он, не сводя взора с кувшина и таза, добавил: – Вы пополнели с тех пор.
– Боюсь, что так, – рассмеялся Стрезер. – Полнеешь от того, что поедаешь, а я, каюсь, съедаю больше, чем могу вместить. Но я просто падал от усталости, когда садился на пароход. – Он произнес это до странности весело.
– А я – когда сходил, – заявил Уэймарш. – Эта идиотская погоня за отдыхом стоит мне полжизни. Скажу вам прямо, Стрезер, – и для меня большая радость, что наконец-то вы здесь и я могу облегчить с вами душу, хотя, не скрою, я уже не чаял дождаться вас и изливался то одному, то другому спутнику по купе. Скажу вам прямо: эта страна не по мне, не моя это страна. Она мне не по душе. Здесь нет ни одного уголка, в этой стране, который пришелся бы мне по душе. Нет, я не отрицаю – здесь много красивых мест и замечательных старинных вещей. Беда, однако, в том, что я не могу попасть с ними в лад. Думаю, именно тут и кроется причина, почему мне все это так мало дает. Я не почувствовал даже предвестия того подъема, который надеялся испытать. – И с еще большей серьезностью он возвестил: – Так вот – я хочу назад.
