Так как в моем лесу исконно магические существа не частые гости — просыпаюсь моментально. Раскрыв глаза, потягиваюсь и, соткав из огня новые блуждающие огоньки, пускаю целый рой по лесу. Интересно, кого это ко мне занесло…
Покинув пещеру, усаживаюсь на входе и смотрю в сторону, откуда несет неизвестным духом. Огни этакими светлячками разлетелись в вечернем полумраке в поисках цели, которая по каким-то причинам как вошла в лес, так и осталась на входе.
Когда же огни нашли нарушителя спокойствия, я обомлел. Бледная, холодная, истощавшая, почти без магии, со следами ручейков горьких слез на щечках. Сама невысокая, всего полтора метра, покрытые корой тоненькие ручки и ножки, на хрупком тельце платье из листьев, на голове облезлый венок из корней, устойчиво сидящий прямо на зеленых волосах. На миленьком личике с большими чистыми глазами что-то вроде конопушек.
Это была дриада. Замученная и истощавшая, она тратила последние силы, чтобы войти в дерево, и не могла. Энергия, которая текла внутри дерева, была моей, и связана с живым огнем, тогда как дитя природы несло в себе другую силу. Похожую, но отличительную.
Рухнув под деревом в бессилии, она беззвучно заплакала, раз за разом одними губами прося помощи. Тут даже моя легендарная Лень встала со своего места и намекнула, что надо бы шевелиться.
Так что, оторвав от земли хвост, стараясь идти аккуратно, я прокладывал через лес просеку. Добравшись до этого чуда, гляжу на неё сверху вниз.
— В-в-в-великий, п-п-п-п… — что-то там лепетала, вернее сказать — пищала дриада, всеми силами пытаясь вымолвить прошение, но я молча сгреб это чудо в охапку, поднес к пасти и разочек дыхнул пламенем жизни создавая исцеляющий круг. Круглые глазки, ошарашенная мордочка и неверие на посвежевшем личике стали мне отличной наградой.
Развернувшись, по той же просеке возвращаюсь к пещере, с дриадой в лапе, не забывая восстанавливать за спиной деревья. Добравшись до пещеры, пару раз макнул дриаду непосредственно в источник.
— Ну вот. Другое дело. — киваю, рассматривая уже полноценного духа леса, а не ту бледную моль, что пришла ко мне. Готовящаяся к смерти дриада ожила на глазах. Расцвела, покрылась цветочками, ушла бледность, а просветы в коре засветились с новой силой. Сама «моль» стояла столбиком, хлопала глазками и, видимо, пыталась осознать, что с ней только что сделали и куда она вообще попала.
Но, отойдя от шока, она прилипла к моей лапе не хуже клеща, пища о благодарности, о моей доброте, о силе, о величии, о том, что услышал мольбу, о том, что пришел и прочее-прочее-прочее. Отлепив от пальца этого клеща, поднимаю за шиворот на уровень морды.
