Синдер задержался, чтобы осмотреть деревню. Перед ним раскинулось ровно шестьдесят домов, скучившихся группками по два-три домика – вот и вся деревушка. Все они представляли собой срубы из грубо отесанных бревен, почерневших от копоти и с соломенными крышами. Окошки, покрытые восковой пленкой, смотрели вокруг немигающими взглядами. Дети, поджарые и сильные, играли на покрытых травой холмах и среди вечнозеленых растений, отделявших домики друг от друга.
Питч повел Синдера по лежащей неподалеку тропинке, узкой и усыпанной гравием с редко торчащими из него полосками травы, к единственной поблизости избушке, в которой Синдер, очевидно, и жил.
Небольшое крыльцо выступало в сторону деревни, грунтовые улочки которой повторяли изгибы небольших холмов и ухабов, петляя между домами. Питч открыл дверь.
– Входи. – Он жестом пригласил Синдера внутрь. – Шеза ушла в гости к сестре. Давай отмоем тебя.
Синдер прошел мимо брата в одну-единственную комнату, из которой и состояла избушка. В закопченные окна проникало мало света, и было темно, несмотря на то, что на улице ярко светило солнце.
Как только глаза привыкли к полумраку, из него отчетливо проступили детали. Прямо напротив очага, выделанного в углу, стояла пара громоздких кресел-качалок. Рядом с ними, справа, была приставлена лестница, ведущая к полатям, где располагалась кровать, а к соседней стене прижалась смотрящая на комод деревянная лавка.
Еще больше деталей. По другую сторону кресел-качалок имелась небольшая кухонька, в которой стоял стол и стулья, столь же грубо отесанные, как и дом, который они украшали. Несколько тарелок с облупленными краями лежали на прибитых к стене деревянных полках. В задней части дома виднелась еще одна дверь, ведущая на задний двор.
Синдер прервал осмотр, когда понял, что Симиал и Лок остались на крыльце. Оба переминались с ноги на ногу, а Лок еще и чесал в затылке.
– Мы пойдем, займемся вашими родителями, – сказал Симиал.
– Я ценю это, – произнес Питч, ступая на крыльцо и пожимая руку каждому.
После того как они удалились, он вошел внутрь и закрыл дверь. Невидящим взглядом уставился вглубь дома, а секунду спустя, похоже, сорвался, и его тело сотрясли жестокие рыдания. Он плотно сжал веки и челюсти.
Синдер не знал, что сделать или сказать.
– Мне жаль, – произнес он срывающимся голосом, неуверенный в том, стоило ли вообще что-то говорить.
Питч содрогнулся, вытер глаза и взял себя в руки.
– Это не твоя вина. – Он прошел вглубь дома, к комоду, вынул оттуда пару штанов и рубашку и кинул их Синдеру.
