– Он сообщил об этом в полицию? – спросил Брунетти.
– Не думаю. С Альдо ничего не случилось. – Франчини снова посмотрел на мостовую, пнул сигаретный окурок. – Знаете, странное дело… Некоторое время я утешал себя тем, что Альдо всего лишь шантажировал их. Но сам не причинял вреда мальчишкам. – Он метнул в комиссара быстрый взгляд, мрачно усмехнулся и снова уставился под ноги. – Если так рассуждать, выходит, что шантаж – это мелочи. – Он помолчал, давая возможность себе и собеседнику обдумать эту мысль, а потом добавил: – В детстве я так гордился своим братом!
– Он лишился работы, – сказал Брунетти, когда понял, что Франчини не спешит продолжать рассказ.
– Да.
– А что случилось с теми священниками?
– Приятель сказал, что их на месяц изолировали.
– А потом?
– Отправили в другие школы, полагаю.
– Ваш брат еще кого-то шантажировал?
Франчини покачал головой:
– Не знаю. Но он всегда жил хорошо, совершал поездки…
– Будучи священником?
– Альдо довольно свободно распоряжался своим временем. Особенно в школе. А ведь он преподавал там пятнадцать лет. Мне говорил, что дает частные уроки. – Франчини посмотрел на комиссара и, увидев его недоумение, произнес: – Чтобы объяснить, откуда у него деньги.
Брунетти понимающе ухмыльнулся.
Словно устав дожидаться от комиссара нужного вопроса, Франчини сказал:
– Из тех двух священников один был директором школы.
Теперь была очередь Брунетти кивнуть.
– Другие истории, вроде этой, до вас доходили? Я имею в виду, о брате.
– О шантаже? Нет. Но вещи он крал.
– Например?
– Вынес кое-что из дома наших родителей.
– Что именно?
– Четыре хорошие картины, которые передавались из поколения в поколение. Они были на месте, когда умерли наши родители, а потом в отчем доме поселился Альдо… И теперь их нет.
Упреждая вопрос, Франчини произнес:
– Нет, я не сегодня увидел, что картины пропали. Это произошло несколько лет назад.
– Когда именно вы это заметили?
– Два года назад. Да, к тому времени Альдо уже год жил в родительском доме. Пропали четыре картины…
– Вы спрашивали у брата, где они?
Франчини вздохнул и пожал плечами.
– А что толку? Он бы солгал. К тому же мне некому оставить их в наследство. Я бы только зря разнервничался. – И несколько смягчившимся тоном Франчини добавил: – Раз эти деньги принесли ему радость – на здоровье!
Брунетти поверил, что он говорит искренне.
– О чем еще лгал ваш брат? – спросил он.
– Вся его жизнь была построена на лжи, – устало отозвался Франчини. – Альдо все время притворялся – что хочет быть священником, что он хороший сын, хороший брат…
