– И у вас получилось?
– Да. Я перекопал половину поля, когда фермер сказал: «Хватит!» – и дал мне немного денег.
– Вы помните, сколько именно?
– Двести лир или около того. Точно не могу сказать. Но мне тогда показалось, что это много.
– Могу себе представить…
– Фермер завел меня в дом, чтобы я вымыл руки, умылся и почистил обувь. Жена хозяина сделала мне сэндвич и налила стакан молока – кажется, парного. Это было нечто! С тех пор я не ел и не пил ничего вкуснее… А потом я пошел на имбаркадеро[62] и на речном трамвайчике вернулся домой.
– И как отреагировала ваша мать?
Брунетти снова остановился.
– Я пошел прямиком домой. Мама была на кухне. Она посмотрела на меня и спросила, хорошо ли мы с друзьями погуляли. Да, теперь я уверен – это были выходные.
– А потом?
– Я положил деньги на стол и сказал, что это для нее. Что я честно их заработал. Только теперь она увидела мои руки, подошла, рассмотрела ближе… Потом смазала ранки йодом и перевязала.
– Но что она сказала?
– Поблагодарила и сказала, что гордится мной и что это хорошо – ну, что я сам убедился, как тяжело приходится тем, кто зарабатывает на жизнь физическим трудом. – Брунетти улыбнулся, но совсем невесело. – Я ее тогда не понял. Осознание пришло позже. Я проработал целый день… ну, или мне так показалось, хотя на самом деле прошло лишь несколько часов. И того, что мне заплатили, хватило на покупку горстки риса и пасты, ну, может, еще кусочка сыра. Вот тогда-то я и сообразил, что мама имела в виду: если работаешь физически, заработаешь только на то, чтобы не голодать. И я понял, что так жить не хочу.
– Вам, слава богу, и не пришлось так жить! – широко улыбнулся Вианелло, дружески хлопнул Брунетти по плечу и зашагал к Виа-Гарибальди.
Когда они вышли на широкую улицу, Брунетти лишний раз убедился в том, что не ошибся в своих предположениях и это – один из немногих районов города, заселенных преимущественно венецианцами. Стоило увидеть пожилых дам в бежевых шерстяных кардиганах, с перманентом на коротких, тщательно уложенных волосах, чтобы понять: это действительно венецианки; детвора со скейтами жила здесь, а не приехала на каникулы. Большинство представителей других культур, беседуя, не стояли бы так близко друг к другу… В магазинах продавались товары, которые используют там же, где они куплены, а не заворачивают в подарочную бумагу и не увозят домой, чтобы хвастаться потом, как чем-то ценным, – нечто вроде туши подстреленного на охоте оленя, которую затем везут на крыше своего авто. Здесь горожане покупают кухонные мелочи, туалетную бумагу и простые белые хлопчатобумажные футболки, которые обычно носятся вместо маек.
