Закрыв Тацита и поместив его на растущую стопку, Брунетти вернулся к шкафу и пробежал взглядом по корешкам: старинные книги легко было узнать, и почти на всех имелись следы оторванных каталожных карточек.
Брунетти вытащил томик наугад и открыл его, даже не взглянув на название. Уже по переплету можно было судить о возрасте книги и ее ценности. Комиссар положил ее на ладонь и позволил раскрыться на том месте, где ей самой захочется. Инициал T с изображенным слева от него коленопреклоненным мужчиной, справа – две овечки… Стихотворный текст был набран курсивом, и при виде него сердце, а потом и руки комиссара дрогнули. Впервые он увидел эту страницу более двадцати лет назад во время первого, торопливого визита к родителям Паолы (он, неуклюжий студент университета, из скромной семьи, и вдруг приглашен на ужин в Палаццо-Фальер!), когда конте показывал ему кое-что из своей библиотеки. Брунетти вернулся к титульному листу. Память его не обманула: Вергилий, изданный Альдом Мануцием в 1501 году. Комиссар нашел страницу тридцать шесть и посмотрел, нет ли на нижнем поле экслибриса тестя. Его там не оказалось.
Брунетти положил книгу в стопку. Эта подборка на кресле стоила целое состояние, и, разумеется, даже речи не могло быть о том, что Франчини получил все это законно. Вор и шантажист, лжец и мошенник.
Комиссар вынул из стопки труд Сенеки и довольно быстро нашел маленький овальный штамп внизу титульной страницы, слева: «Библиотека Кверини Стампалья». Затем перешел на пятьдесят седьмую и сто пятьдесят седьмую страницы, где имелась такая же маркировка. И наконец, просто чтобы убедиться, хотя необходимость в этом уже отпала, – глянул на последнюю страницу. Штамп был и тут. Способ маркировки библиотечных книг был известен Брунетти со студенческих лет.
Вианелло, который все это время молча наблюдал за начальником, сказал:
– Так и думал, что вы легко разберетесь с этими книгами.
Он взял томик с сочинениями Катулла, Тибулла и Проперция.
– Я ничего в них не смыслю, – признался инспектор. – С трудом отличаю название от даты издания. У нас в школе латыни не было.
Пучетти тоже вставил слово:
– А для меня это просто старые книги, и все.
– Может, если бы ты их почитал, они бы тебе понравились, – сказал Брунетти младшему офицеру.
– Может быть, – согласился Пучетти. И совсем как Раффи, – комиссар даже вздрогнул от неожиданности, – спросил: – А они интересные?
– Зависит от того, что ты считаешь интересным, Роберто, – уклончиво ответил комиссар. – Я читал их, и мне понравилось.
