– Оба эти действия эксцессивны, – не уступил Брунетти.
– По-твоему, одно влечет за собой другое? – спросила Клаудиа тоном, которым на его памяти часто пользовались прокуроры.
Брунетти остановился.
– Клаудиа, прошу, перестань изображать из себя злого полицейского! Представь, что все это делает человек с неуравновешенной психикой, и ты поймешь, что я имею в виду.
Она уставилась на Брунетти, даже не думая соглашаться с ним.
– Когда пытаешься объединить два не связанных между собой поступка, конечно, проще всего заявить, будто их совершил сумасшедший! Не нужно даже искать объяснений. Сумасшедший, что с него возьмешь?
– О том-то и речь! – продолжал упрямиться Брунетти. – Это сумасшествие – на протяжении нескольких месяцев посылать кому-то сотни цветов в трех странах и не сообщить при этом, от кого они.
– Сотни? – переспросила Клаудиа, явно удивленная.
– Да.
– Вот как? – И после затянувшейся паузы поинтересовалась: – Ты видел эти цветы?
– Те, что были на сцене, – да. И синьора Петрелли рассказала мне, что еще как минимум десять букетов были у нее в гримерной после спектакля. И у двери квартиры, когда она поздно вечером вернулась домой.
– Ты говорил с ней?
– Несколько дней назад синьора Петрелли ужинала в доме у родителей Паолы и сама обо всем нам рассказала.
– Думаешь, она говорила правду?
Можно было бы спросить, с чего бы ему сомневаться в правдивости Флавии, но Брунетти ограничился ответом:
– Думаю, да. На свидетельства Флавии можно полагаться.
Когда комиссар связался по телефону с Фредди, тот подтвердил историю о розах, которые кто-то пронес в запертую парадную. Правда, на его взгляд, Флавии не стоило так волноваться из-за этого. «Гвидо, ну подумай сам! Мы в Венеции, а не в каком-нибудь Бронксе!» – воскликнул Фредди.
Наверное, раздражение из-за того, что Клаудиа сомневается в его словах, все-таки прокралось в голос Брунетти, потому что, когда они стали подниматься по лестнице, ведущей в кардиологию, она сказала:
– Мне не нужны подтверждения, Гвидо. Я тебе верю. И синьоре Петрелли тоже. Просто у меня в голове не укладывается, что кто-то может быть настолько…
– Чокнутым? – подсказал Брунетти.
У двери в кардиологическое отделение Клаудиа остановилась, посмотрела на него и произнесла:
– Да, чокнутым.
Брунетти открыл дверь, пропуская даму вперед. Когда они подошли к сестринскому посту, стало ясно, что медсестра, с которой он беседовал утром, все еще на дежурстве.
Она посмотрела на них и, узнав Брунетти, сказала:
