«…Толстой воспринимал идею избранности сугубо отрицательно. По этой же причине он не сочувствовал и сионизму, „поддерживающему еврейскую исключительность и догматизм“, но симпатизировал территориализму. „И что значит слово еврей? Для меня оно совершенно непонятно. Я знаю только, что есть люди“.»
Если всё это резюмировать, то получится, наверное, так: отношение Льва Толстого к «еврейскому вопросу» было такое же сложное, как и сам «еврейский вопрос»; ни на дешёвую юдофобию, ни на дешёвую юдофилию наш человечище определённо не подбивался, а больше искал взвешенности и умиротворения. Но евреи к Толстому определённо липли и всё старались употребить его в своих интересах.
* * *
Св. Иоанн Короштадский о Льве Толстом:
«6 сентября 1908 г. Господи, не допусти Льву Толстому, еретику, превзошедшему всех еретиков, достигнуть до праздника Рождества Пресвятой Богородицы, Которую он похулил ужасно и хулит. Возьми его с земли — этот труп зловонный, гордостию своею посмрадивший всю землю. Аминь.» («Святой Праведный Иоанн Кронштадтский. Предсмертный дневник. 1908, май-ноябрь.»)
Павел Басинский в статье «Святой Иоанн Кронштадтский против Льва Толстого», сайт www.pravmir.ru, 02.01.2014:
«Сам тот факт, что священник молит Бога об убийстве другого человека, настолько беспрецедентен, что говорить о той страсти, с какой Иоанн Кронштадтский не любил Толстого, я бы даже сказал, точнее, ненавидел Толстого. Ну и, кроме того, он написал огромное количество проповедей против него, они публиковались, это свыше 20-ти статей, брошюр, где он называл Толстого сатаной, льстивой лисой, львом рыкающим, который хочет пожрать, поглотить всю российскую молодежь. Он пишет, что надо надеть петлю на шею — и в пучину морскую.»
«Они ни разу не встречались. И больше того, Толстой, собственно, о Кронштадтском ни разу дурного слова не сказал. Есть несколько его выступлений, записей в дневниках, в письмах, в незаконченной статье в газету, где он упоминает отца Иоанна и называет там добрым старичком, несколько иронически, конечно.»
Скажем так: Лев Толстой в этом противостоянии двух титанов духа держался много достойнее. А старичок Иоанн, наверное, попросту ревновал к творческому могуществу и славе Льва Николаевича.
* * *
А ещё обратимся к нашему лучшему эксперту по слабостям самых известных писателей конца XIX, начала века XX — к Ивану Бунину (см. «Освобождение Толстого»). По Бунину, характерным для Льва Толстого было эпизодически обострявшееся, частью под влиянием недопереваренного буддизма, подростково-стариковское стремление убежать от всех и всего в некую освобождающую даль и там юродствовать:
