Во Флоренах | страница 67
— Степан Антонович! Из-за меня вы не ударите лицом в грязь. Право слово, я вас не подведу. Только допустите меня, прошу вас! Ведь не глупее же я всех.
Оня прав. Если говорить о политическом чутье, то он не позволил бы какому-нибудь Саеджиу обмануть себя, как это сделал Штефэнукэ.
— Хорошо, — говорю, — товарищ Патриники, только старайся.
Кто же еще остается? Бурлаку. Пойду к нему.
Бурлаку удивляется. Ему изучать историю партии? Вместе с Оней Патриники? Да ведь он ее прочел от корки до корки. Если его среди ночи разбудишь, он и тогда на любой вопрос ответит.
— А ну скажите, каковы три лозунга партии по крестьянскому вопросу? — спрашиваю я его в упор.
— Степан Антонович, я не ребенок, чтобы меня экзаменовать. Вы меня оскорбляете.
— Причем здесь возраст? Я сдавал экзамены в двадцать восемь лет. И не чувствовал никакой обиды.
— Ну, в институте — другое дело…
— Все равно, где. Да я вовсе и не собираюсь вас экзаменовать. Я хочу только проверить, достаточно ли вы подготовлены, чтобы учиться в партийной школе. Какие же все-таки лозунги?
Бурлаку не знает. Он не может ответить и на другие вопросы. История партии ему очень мало знакома, но он не хочет в этом признаться.
— Забывается, Степан Антонович….
— Нет, вы просто не знаете… Надо учиться. Для этого райком и открывает партийную школу.
Бурлаку в раздумье. Как ему избавиться от меня и от этой школы? Но напрасно. Я от него не отстану.
— Самостоятельно буду заниматься, — наконец решительно заявляет Бурлаку.
Ну, нет. Самостоятельно ты все время занимаешься, а толку мало. Вот уже три года, как кандидат партии, и нисколько не подготовлен. Был бы ты политически грамотен, не порол бы такого вздора… строить город в Царалунге! Райком организует партийную школу. Вот и учись. Я категорически требую и имею на это право. Почему Андриеску с радостью принял мое предложение? И Мика Николаевна, и Михаил Яковлевич, хотя и знают побольше Бурлаку? И Штефэнукэ, и бригадиры!.. Они не в партии, но понимают, что надо учиться, что по-настоящему работать, да еще руководить другими, невозможно без серьезных политических знаний.
— Что вы ко мне пристали, Степан Антонович! Не хочу я учиться, и оставьте меня в покое!
Не хочешь? Беру телефонную трубку: дайте райком. Бурлаку кладет руку на телефон, принужденно улыбается:
— Я пошутил, Степан Антонович, пусть будет по-вашему…
Дело ладится. Одна только беда: Санда Богдановна все еще болеет. Кто бы мог заменить ее? Может быть, Мика Николаевна? География — не ее предмет, но ничего не поделаешь. Подготовится, и я помогу ей. Правда, она работает и в школе колхозной молодежи. Все-таки предложу…