Аника танцует легко. В свете электрической лампы, освещающей площадку, вижу ее оживленное лицо. Чувствую у себя на шее ее горячее дыхание. На вздернутом носике блестят маленькие капли пота. Наши взгляды встречаются, мы улыбаемся друг другу, и Аника опускает глаза.
Вот танец кончился, все расходятся по своим местам. Мы с Аникой незаметно для себя остаемся одни в самом центре площадки.
— Идемте, — говорю я. Мне не хочется отпускать ее руку.
Аника, раскрасневшаяся, молча идет рядом со мной.
— Знакомьтесь, — говорю я, увидев стоящего в стороне Иванова.
— Да я знаю Анику Крецу, — и он по-дружески пожимает девушке руку. — Только вот Штефэнукэ на нее обижается. Покоя она ему не дает: — покупай, да покупай породистых свиней…
— Я же хочу, чтобы было лучше для колхоза, — смущенно оправдывается Аника.
— Ну правильно, так и надо, — смеется Иванов. Он покидает нас и направляется к баянисту.
Слышатся быстрые, веселые аккорды. А, гопак, украинский гопак! На площадку выходит только один танцор — начальник политотдела. Он плавно идет по кругу, и вот вдруг завертелся бурно и быстро, приседая и притопывая каблуками. Кажется, душа и тело слились у него воедино в этом танце. Люди сгрудились вокруг него, как живая стена. Бьют в ладоши в такт музыке. И вот уже не один танцор в кругу, а два, три, и еще, и еще… Вихрем несутся, лихо выбрасывая ноги. Но никому не сравниться с начальником политотдела!
Аника не сводит с него глаз. И когда он, кончив танец, вытирает лоб платком, она говорит восхищенно и сочувственно:
— Устал-то как, весь потный…
Мне хочется побыть с Аникой наедине, но она тянет меня к Иванову. Мы пробираемся к нему через толпу молодежи. Незнакомая мне девушка бросает лукавый взгляд на Анику: ага, мол, учителя подцепила.
Но Аника не замечает этого. Подойдя со мной к Иванову, она говорит с искренним восторгом в голосе:
— Как вы хорошо танцуете, товарищ Иванов! Лучше всех наших парней!
— Смотри только, не влюбись в меня, — шутит Иванов, все еще вытирая платком лицо и открытую шею. — У меня жена бедовая.
Аника смущенно улыбается.
— Пойдемте воды напьемся, Степан Антонович, — предлагает Иванов. — Кстати, и потолкуем о том, о сем.
— Пойдемте, — соглашаюсь я и не успеваю опомниться, как Аника быстро от нас удаляется.
— Аника!.. — кричу я вслед, но девушка, видимо, не слышит.
Почему она ушла? Могла ведь пойти с нами. Да и вообще, для чего понадобилось нам пить воду? Повернувшись к Иванову, я встречаю его добродушно-понимающий взгляд.
