Марина, девушка, которая присматривает за ребенком Андрея Михайловича, приносит мне чистое, свежевыглаженное белье. Она что-то хочет мне сказать. Ага! Сколько с меня следует?
Нет, оказывается, Мария Ауреловна уже уплатила за стирку. Она просит меня зайти к ней.
— Теперь?
— Да, — отвечает Марина. — Не беспокойтесь. Я уберу со стола.
Мария Ауреловна укачивает ребенка. Лицо у нее поблекло. Глаза красные от бессоницы. Она пытается мне улыбнуться.
— Где Андрей Михайлович? — спрашиваю я.
— Где ему быть! — с горечью отвечает Мария Ауреловна. — Или играет в карты с Саеджиу или флиртует с женой доктора.
С женой доктора? Этого я что-то не замечал.
— Не думайте, что я ее в чем-нибудь обвиняю, — продолжает Мария Ауреловна. — Она честная женщина. Да и он, Андрей, все-таки, как это вам ни покажется странным, меня по-своему любит. Только вот дома сидеть по вечерам он никак не может.
Хорошо. Но… жена, ребенок. И к урокам надо готовиться.
Мария Ауреловна горько улыбается. Нашли человека, который будет готовиться к урокам. Впрочем, не для этого разговора, конечно, она хотела меня видеть. Мария Ауреловна просит извинения за беспокойство, да еще в такой поздний час. Но чго ей делать? Она больше не может так жить, в постоянном нервном напряжении. Почему Саеджиу больше не заговаривает о динамите? Может, он спрятал его в другом месте, нашел себе верных сообщников? И вдруг случится несчастье!
Мария Ауреловна не выдерживает и начинает плакать.
— Нервы… — оправдывается она. — Хоть бы поскорей кончилась эта история!..
По правде говоря, и я последнее время не нахожу себе места. Чем объяснить это странное затишье? Но Марию Ауреловну я утешаю. Мы предупредили в районе кого надо, а им там виднее, что следует делать. И если Саеджиу до сих пор не арестован, значит, так оно и должно быть. Я вас понимаю, Мария Ауреловна, но нужно набраться терпения.
Моих последних слов Мария Ауреловна как будто не слышит. Она смотрит на меня остановившимся взглядом.
— А как вы думаете, — говорит она еле слышно, — как вы думаете, поверят ли мне? А, Степан Антонович?
В эту минуту в сенях раздаются шаги. Входит Андрей Михайлович. Он явно под хмельком. Смотрит на меня мутными глазами и напевает:
— Тра-ла-ла-ла, тра-ла-ла-ла…
— Что вы так уставились на меня? — спрашивает он. — Это новая мелодия. Да… только что сочинили. Мы с Саеджиу.
Я смотрю на Марию Ауреловну. Слезы у нее сразу высохли. Она бледна, губы крепко сжаты.
— Ба, а что это вы делаете так поздно у меня в доме, Степан Антонович? — Андрей Михайлович вынимает часы из кармана, смотрит. — Караул! Уже двенадцать! А вы сидите здесь с моей женушкой… Ха, ваше счастье, что я не ревнив!
