Полина никогда и ни в чём не перечила матери. Да и попробовала бы… Василиса Андреевна была женщина с хара-а-актером! Держала в железном кулаке всю семью. Блюла большое хозяйство со множеством скотины и птицы, с бескрайним огородом, дальними и ближними покосами. Успевала и на работе – бригадирила на местной пилораме, зычно покрикивая на медлительных с вечного похмелья мужиков. А то могла и матюгом и кулаком приложить. Как такую женщину не уважать и не бояться? Так и привыкли в семье Зориных, что мнение домочадцев ничего не значит, просьбы ничтожны, возражения бессмысленны. Давным-давно никто из них не принимал никаких самостоятельных решений, не совал носа, куда не следует, не задавал лишних вопросов. Единоличная тираническая власть Василисы Андреевны царила над их домом. И была эта власть незыблема во веки веков.
Засидевшаяся по материной воле в девках Полина уже давно плюнула на свою личную жизнь, когда в ней вдруг появился Иван. Разведённый, с довеском в виде алиментов на двух пацанов, без собственного угла. Такого ли зятя хотела принять в дом Василиса Андреевна? Да ни в жись! Сына своего, Полининого брата, она женила самолично на работящей, хозяйственной женщине, пусть и постарше возрастом. Зато и живут они вот уж двенадцатый год, и дом у них полная чаша, и дети воспитанные.
Девчонкой Полина была премиленькая, и ухажёров вокруг неё вилось много. Василиса Андреевна всех отшивала: рано, выучись, ума наберись, в подоле хочешь принести? Во время учёбы в институте Полина сильно влюбилась в парня с параллельного курса, гуляли, собирались пожениться. Замирая от ужаса – примут не примут – привезла его познакомить с родителями. Вроде всё сладилось. Но уже когда начинали готовиться к свадьбе, мать вдруг упёрлась – не пойдёшь за него. Что? Почему? Полина узнала причину только через много лет: не понравилось Василисе Андреевне, что будущий зять вырос без отца. Мол, неизвестно, что за наследственность, мол, такой и сам легко бросит, оставит с детьми, будешь сопли на кулак наматывать.
Реки слёз пролила Полина. Уходили годы, увядала красота, всё отчётливее маячило на горизонте одиночество. Но ни разу ей в голову не пришло взбунтоваться, уехать, зажить вольно, своим умом. Полину согревала и удерживала жалость дедушки, забота отца и тётушки. Они уговаривали её, успокаивали, убаюкивали, и она их жалела, любила, не представляла жизни вдали от родных людей. Да и мать, бывало, сядет вечером за чаем, разговорится, оттает, похвалит, приласкает скупо. И в тысячу раз дороже ценилась эта отмеренная по капле ласка. Полина с недоверием смотрела на иные семьи – добрые, уважительные отношения между домашними казались ей неискренними, сыгранными на публику. Жизнь есть жизнь, невозможно, чтобы всегда тишь да гладь.
