— Кто здесь?
— Аламар… это я. Не надо, это всего лишь я. Твоя… жена.
Пламя рассыпалось клочьями, вгрызлось в деревянный пол, и Дани бросилась тушить тлеющие доски. Этак он и дом Эльвина спалит, этот несносный пиромант.
А потом вдруг он обнял ее, прижимая к себе единственной рукой, нежно перебрал каждый позвонок и, задержав руку на пояснице, опустился на колени.
— Прости меня, маленькая. За все прости. Видишь, я знаю, что тебе будет лучше без меня, но ничего не могу с собой сделать. Мне только умереть осталось, чтобы ты стала свободна.
Горло сжалось в спазме, и Данивьен всхлипнула. Почему так больно и сладко одновременно? Почему в груди, под ребрами, стремительно разливается жар, словно восходит новое солнце?
Она запустила пальцы в его густые иссиня-черные волосы.
Ей так много хотелось сказать ему… слишком много, так, что никаких слов не хватит.
«Разве я пришла сюда разговаривать?»
Но кое-что Данивьен все же спросила. А он ушел от ответа. Попросту не желал быть героем, водруженным на пьедестал.
И что-то хрустнуло, разбилось внутри нее, заливая мир ярким солнечным светом. В те мгновения Дани более всего хотелось дать Аламару все тепло, всю радость этого мира. Не только себя, не только свое тело и удовольствие от соития. Ей хотелось дать Аламару гораздо, гораздо больше. Так много, как не может дать никто и никогда.
Позже, вскрикивая от затопившего ее удовольствия, Дани успела почувствовать, как под грудиной полыхнуло жарко и остро. На миг она испугалась — а не случится ли чего с малышом? — но тут же поняла, что источник этой боли — она сама. Вернее, ее магический Дар. Дани прищурилась от яркого света, разлившегося по комнате, светящийся кокон обнял их с Аламаром обнаженные тела, мягко и бережно прижимая друг к другу… И накатилась сонливость, внезапная, необоримая. Дани окунулась в теплый мрак, словно нырнула под воду.
Но дышалось легко. И мысли разлетались словно сухие листья под дуновением ветра.
«Мой», — успела подумать она, прежде чем окончательно погрузилась в сон.
…Проснулась она как будто от резкого толчка. Вскинулась на постели, припоминая все то, что произошло, и первым, кого увидела, был совершенно голый незнакомец.
Он сидел на краю кровати, повернувшись к ней спиной, и внимательно разглядывал собственные руки.
По позвоночнику как будто провели холодным лезвием, и Дани, затаив дыхание, всматривалась в этого незнакомца, все еще пытаясь понять… Почувствовав ее взгляд, он резко обернулся — и как будто дыхание выбили разом из груди. На Дани смотрел Аламар. Да, вне всякого сомнения, это был он. Умное лицо, брови с изломом, тонкий нос с небольшой горбинкой, и черные волосы, слегка вьющиеся. Но страшные шрамы исчезли, разгладились; на их месте оказалась совершенно гладкая кожа. И глаза были прежними, светло-серыми, словно серебро. Они были! Не веря себе, Дани осторожно потянулась к нему, хотела коснуться лица, чтобы убедиться — не сон ли все это… Ее руку он мягко перехватил, сжал в своих совершенно здоровых руках.
