Она не успела договорить. Мощна рука Хельгерды сгребла ее в охапку и затащила внутрь, в тепло.
— Деточка, что ж ты будешь теперь делать? — услышала Дани.
Они прошли внутрь магазина, Хельгерда кивнула на стул.
— Садись, сейчас сварю кофе. Здесь-то у меня и еды не водится… Так что последние пару дней я, считай, на кофейной диете, — сказала женщина и по-военному широким шагом вышла.
Дани осмотрелась, быстро нашла у стены обогревающие магкристаллы и, подвинув стул туда, вытянула к теплу озябшие ступни.
«Еды у нее нет, — билось в висках, — ну ничего, я потерплю. Я ж привыкла терпеть, потерплю еще немного».
Потом в помещение вплыл густой аромат свежесваренного кофе, а следом и Хельгерда с парой керамических кружек.
— Ни крошки еды, — бодро сказала она, — вот только несколько конфет нашлось.
Дани обхватила ладонями горячую кружку, сделала глоток обжигающе-горячего напитка.
— Спасибо, Хельгерда. Вы меня просто спасли.
— Да что уж, — женщина медленно прихлебывала свой кофе, а потом приказала:
— Деточка, рассказывай. Я не совсем понимаю, почему ты ушла из дома своего мужа. Аламар был очень богатым человеком, ты бы всю жизнь как в масле каталась.
— Не нужно мне такое масло, — Дани захрустела карамелькой и почувствовала себя почти счастливой, — дело в том, что…
И рассказала все, начиная с того момента, как едва не утопла в ванной.
— Я не хочу… я не могу туда вернуться, понимаете? С одной стороны, я понимаю, что моя вина перед Аламаром… ее не искупить. Никак и никогда. Но жить в ожидании, когда Ньями в очередной раз плеснет ненавистью, тоже не хочется.
— Понимаю, — протянула Хельгерда, — несчастный цыпленочек… Эк тебя угораздило. Но шубу-то могла и не оставлять в особняке, между прочим. Мастер Аламар, да пребудет он в свете господа нашего Всеблагого, тогда отвалил за нее целое состояние. И колье тоже недешевым было.
Дани только головой затрясла.
— Что мне эта шуба теперь, когда его нет? О, я бы все отдала, лишь бы только…
«Он был жив», — закончила про себя. И сама удивилась тому, что, начинаясь со страха и боли, зародившаяся привязанность оказалась столь крепкой.
— Понимаю, — протянула женщина. Окинула Дани внимательным взглядом, — так чем я могу помочь-то?
— Я… мне… очень нужна работа, Хельгерда, — прошептала Дани и опустила глаза, — я понимаю, что прошу очень много, но… вы единственная, кто может помочь.
Воцарилась тяжелая, давящая тишина.
«Откажет», — решила Дани, и на душе сделалось так горько, что хоть волком вой.
