Мужчина молча обнял ее за плечи и прижал к себе, гладя по спине, а Дани хотелось смеяться и плакать одновременно.
Она смогла! Ведьма, которую никто никогда не учил, смогла провернуть самый настоящий портал!
— Данивьен, — хрипло прошептал Эльвин, — нам нужно торопиться. Держи себя в руках, я понятия не имею, что мы там увидим.
Дани улыбнулась.
— Главное, чтобы он был жив. Остальное уже неважно.
Внезапно ей стало легко, как будто все вопросы, давящие свинцовой плитой на плечи, вдруг разрешились сами собой.
— Не будем терять время, — сказала она Эльвину, — идем.
* * *
И они пошли. Дани совершенно не поняла, когда именно Эльвин применил свой Дар, но, минуя посты охраны, Дани понимала, что их не видят и не слышат.
Они покинули жилую часть дворца, спустились в подвал, а оттуда, по узкой и темной лестнице, все ниже и ниже, глубже под фундамент. От древних камней веяло холодом, сыростью и отчаянием. Дани начинало потряхивать при одной только мысли о том, что Аламар вот уже сколько времени в таком жутком месте.
Эльвин шел чуть впереди и сосредоточенно молчал, а ей очень хотелось расспросить его, как он нашел Аламара.
Но — все это она узнает позже, когда они будут в безопасности.
Сейчас же иди и считай ступеньки… До самого низа, до широкого коридора, уходящего во мрак, липкий, жирный, словно сажа.
Внезапно Эльвин замедлил шаг, как будто прислушиваясь к чему-то, а потом чуть ли не на бег перешел, и все в полном молчании. Остановился только у истертой, побитой ржавчиной дверью, выхватил из кармана тускло блеснувшую пластину артефакта, прижал к замку. Внутри механизма что-то щелкнуло, провернулось.
— Дани, — шепнул быстро, — постарайся быть сильной. Что бы ты там не увидела.
И вошел. Она шагнула следом, понимая, что руки предательски дрожат, а коленки подгибаются. В нос шибануло запахом крови, и Дани захотелось бежать, бежать немедленно и как можно дальше отсюда. Камни в стенах вопили так, что впору зажимать уши. От древних стен разило безумием и болью.
Но ведь… здесь Аламар, ее муж и отец ее ребенка…
Эльвин поднял вверх магкристалл, тускло светящийся. Золотистые лучи уперлись в темную завесу, шевелящуюся и как будто живую.
— Что за…
Эльвин решительно шагнул вперед, затем что-то отшвырнул носком туфли — и тут же:
— Дани, отвернись! Отвернись, сказал!
И она, как ни хотелось броситься вперед, на помощь, не посмела ослушаться. Было что-то в голосе Эльвина такое, что ломало волю и почти выдергивало сердце из груди. Страх. Душный, прогорклый, необоримый…
