Стараясь не коснуться одеждой пыльных, заросших паутиной стен, Ксеон быстро добрался до нужного места, нащупал ладонью знакомую выпуклость в каменной кладке и аккуратно вынул пробку из отверстия.
В открывшийся глазок была видна часть спальни. Серебристо-серые стены, огромная кровать под балдахином из лилового бархата. Изящный столик с витыми ножками и ваза со свежесрезанными в оранжерее розами.
Дани тоже была здесь. Она сидела спиной к нему, на самом краю кровати, положив руки на колени, и была совершенно неподвижна.
Впрочем, шубу она отдала прислуге, и теперь Ксеон мог сколько угодно любоваться узкой спиной и тонкой талией. Воображение успешно дорисовало все остальное, и от мысли, что этим великолепным телом пользовался верховный инквизитор, кровь вскипела.
Да он что, в самом деле, чем-то хуже Аламара?
Белочка будет принадлежать ему. Сделает ее своей фавориткой, насладится сполна ее нежностью и любовью, а потом… Ну, потом выдаст замуж за какого-нибудь придворного франта. Или отошлет на дальние острова. В конце концов, для замарашки побыть любовницей короля — уже большая честь. Куда как лучше, чем на сеновале с каким-нибудь конюхом…
Вздохнув, Ксеон закрыл глазок и бочком-бочком пошел обратно, прочь из пыльного хода.
Он дурак. Думает не о том, о чем следовало бы.
А следовало бы поразмыслить, как девочка пережила снятие ошейника и почему Аламар на ней женился. Может быть, спросить напрямую?
Ощущение неправильности всего происходящего сделалось тяжким, плечи давило к полу.
«Надо бы посмотреть, нет ли в ней Дара, — размышлял Ксеон, шагая ко входу в апартаменты, — хотя есть ли такой Дар, который бы смог погасить воздействие заклинания контролера?»
* * *
Когда он вошел в спальню, где продолжала сидеть Дани, мысли прыгали как блохи.
Напустив на себя строгий вид, Ксеон задержался на миг у порога — исключительно, чтобы она его заметила — а потом, встретив бархатный взгляд, кивнул и прошел внутрь. Остановился у окна, несколько минут смотрел на внутренний двор, затем обернулся.
Дани по-прежнему сидела неподвижно, сцепив пальцы на коленках и опустив голову. Сейчас она даже не белочку не походила — скорее на сорванный в королевской оранжерее и безжалостно надломленный махровый тюльпан.
— Ну, как ты? — спросил Ксеон, изо всех сил стараясь, чтобы прозвучало сочувственно.
Девушка медленно поднялась с кровати и сделала книксен.
— Все хорошо, ваше величество. Я почти освоилась.
— Тебе что-нибудь нужно?
