— Да ты холодная, как ледышка, — он на миг отстранился и весело рассмеялся, — поверь, я знаю, как все исправить.
И толкнул на кровать, животом вниз.
Бьянка лишь зажмурилась, когда он легко потянул ее на себя, ставя на четвереньки. Зашелестела ткань, и атласный подол цвета слоновой кости оказался у Бьянки на голове.
Она было попыталась вывернуться из железной хватки Ксеона, но тот лишь засмеялся, запустил пальцы в волосы и резко дернул на себя. Больно, до слез, до вскрика.
— Это хорошо, что кричишь, — прозвучало негромко, — мне это нравится.
Еще рывок, раздался треск рвущейся ткани, бедра обожгло резкой болью, и Бьянка поняла, что от ее тонких панталон остались лохмотья. Ксеон несколько минут молча рассматривал ее, а потом грубо провел рукой по открытой взгляду промежности. Бьянка дернулась, моля Всеблагого, чтоб сейчас что-нибудь произошло. Война, наводнение, землетрясение… Потому что так невыносимо стыдно ей еще не было никогда.
— Так-так. Очень даже неплохо.
Он оставил ее волосы в покое, перехватил бедра двумя руками.
— Пожалуйста… — все же не удержалась она, захлебываясь в слезах.
— Дорогая, только не говори, что передумала, — растягивая слова, сказал Ксеон.
И Бьянка поняла, что вот именно здесь и сейчас все и произойдет. И будет совершенно бестолковым и бесполезным. Засыпать Ксеон и не думал, а это значило, что ее жертва окажется пустой и никому не нужной.
Она слабо дернулась в его руках, почувствовав, как к входу к лону прикоснулось что-то большое и горячее.
— Не дергайся, — прохрипел король, — ты такая узкая…
Бьянка всхлипнула, когда детородный орган его величества с силой надавил на вход. Было больно. И как только женщины это терпят?
Ксеон навалился на нее всем весом, распластывая на кровати, и внезапно разжал руки. Бьянка забилась под тяжелым мужчиной. Да что он там еще задумал?!!
— Ваше величество! Что вы…
Ксеон не ответил. А Бьянка, замерев в ужасе, вдруг услышала его совершенно спокойное дыхание.
…Она лежала на кровати, придавленная безвольным телом короля, и глупо хихикала. Хотелось кричать и смеяться одновременно, а потом… убить Ксеона, убить того мужлана, который заставил ее перенести все это… Да и вообще, убивать каждого, кто посмеет сделать ей, Бьянке Эверси, какую-нибудь гадость.
— Это невозможно, — всхлипнула она, — невозможноооо…
Невероятное, просто чудесное везение: снотворное все же подействовало. В самый последний момент, когда это еще имело смысл.
Кое-как выбравшись из-под королевского тела, Бьянка первым делом удостоверилась в том, что дверь в спальню старательно закрыта. Потом, шепотом ругаясь, перевернула мужчину на спину, оглядела. Ксеон, конечно, был красив, но… почему-то теперь вызывал отвращение. Бьянка механически вытерла тыльной стороной ладони припухшие губы и решила, что теперь скорее пойдет в монастырь, нежели замуж.
