— Ведите, — отрезал Аламар.
Шагая по мрачным галереям замка Энц, он спиной чувствовал испуганный взгляд Дани. Более всего на свете хотелось обернуться, взять ее за руку и сказать, что все будет хорошо. Но — Претемный! — он должен был некоторое время корчить из себя монаршую особу, чтобы дать им всем шанс на счастливое будущее.
— Сюда, ваше величество, сюда! — семенил рядом смотритель замка.
И они уходили все дальше от дневного света, в сырое и холодное подземелье. Аламар хмыкнул. А ведь Ксеона содержали в куда более приятных условиях. Мог бы быть милостив к брату, ведь Шедар не сделал ему ничего плохого. С другой стороны, холод и сырость — лучшие друзья болезни. Узники замка Энц долго на этом свете не задерживались.
Наконец грохнул ржавый засов, и Аламар, затаив дыхание, ступил в камеру, в кромешную тьму. Рявкнул:
— Все вон! Кроме тебя.
И едва успел схватить за локоть Данивьен, которая тоже потянулась к выходу.
— Сейчас-сейчас, — проквакал смотритель, — вот, ваше величество, возьмите магкристалл. Вы приказали держать преступника… гхм, вашего брата, в полной темноте…
«Чтобы помер быстрее», — про себя подумал Аламар и невольно скрипнул зубами.
Все же это было правильно, не оставлять Ксеона на троне. И не потому, что Рехши слишком хорошее королевство для такого короля. Просто король чересчур уж ублюдок.
«Чересчур», — повторил Аламар, наблюдая за тем, как тусклый свет активированного магкристалла разгоняет темноту.
Позади ойкнула Дани, да оно и понятно — зрелище не для женских глаз.
— Пошел вон, — зло повторил Аламар. И, дождавшись, когда смотритель покинет камеру, быстро подошел к Шедару.
Принц сидел в углу, закрывая руками глаза от света. Железные оковы были и на руках, и на ногах, цепи тянулись к вбитым в стену крюкам. На принце совершенно не было теплой одежды, как забрали его из дворца — в нарядном сюртуке, батистовой сорочке и щегольских туфлях — так он и томился в заключении. И глядя на тонкие дрожащие пальцы юноши, которыми он прикрывал от света глаза, Аламар испытал такой прилив бешенства, что, казалось еще чуть-чуть — и разнесет этот замок по камешкам.
«Значит, решил все-таки уморить. Сам убить не решился, а, Ксеон? Отдал холоду, и тьме, и болезни… человек не живет долго в полном мраке, и тебе это хорошо известно».
— Ваше высочество, — нерешительно пробормотал он, опускаясь на колени рядом с принцем.
Парень вздрогнул всем телом и совсем по-детски всхлипнул. Медленно отвел руку от слезящихся воспаленных глаз и в ужасе уставился на личину Ксеона.
