Ксеон, пошатываясь, побрел прочь.
Думай же, думай!
Что теперь делать?
Убежать? Скрыться?
Но эта ищейка рано или поздно все равно достанет…
Ксеон усмехнулся.
Да ладно. Что может сделать слепой однорукий инквизитор? Он же теперь и до сортира сам не дойдет, не говоря уж о том, чтобы сражаться.
И Данивьен… вот упертая дура! Неужели она предпочла почетной роли королевской любовницы роль сиделки?
На миг все же промелькнуло сомнение: а вдруг побег Аламара никак не связан с исчезновением Данивьен? Вдруг она, допустим, дала деру с Лаверном? И тут же осекся. Нет, они удрали втроем. И, что показательно, два дня назад он обмолвился Лаверну о том, что верховный инквизитор теперь получит все, что ему причитается. Лаверн тогда выслушал внимательно и скупо улыбнулся.
«Да, ваше величество, полностью с вами согласен. Выпотрошить его, и дело с концом».
«Предатель», — Ксеон сжал кулаки и представил, как бросит Лаверна механоидам, а Данивьен заставит на это смотреть.
Потом все же заставил себя успокоиться. Собственно, пока не произошло ничего такого, что угрожало бы его власти.
Аламар, конечно, сбежал. Но что он теперь может? Да ничего. Только овсянку с ложки жрать и с трудом добираться до отхожего места.
К тому же, у тела греются артефакты Мельхольма, выращенные на крови и потрохах убитых пироманта и контролера. В том, что артефакты работали, у Ксеона сомнений не было.
Оставалось понять, как беглецы покинули дворец. Ну просто невозможно, чтоб никто не заметил.
И еще… он поймал себя на том, что ему очень хочется вернуть Дани. Как следует поучить ее уму-разуму и оставить при себе, теперь уже не в качестве официальной фаворитки, а подстилки на ночь. Чтобы знала, какая участь ждет предателей.
Ксеон остановился перед дверью, за которой томилась ненаследная принцесса Льер. А затем, подумав еще чуточку, поднял засов, отомкнул замок и вошел.
Здесь было темно, единственный магкристалл выхватывал из мрака блеклое пятно света, и пахло просто отвратительно. Крысами, гнилью, испражнениями. Он намеренно выбрал для Льер эту камеру, чтобы понимала, с кем связалась, и чтобы вконец затоптать ее гордость, стереть с губ вечную ухмылочку. В конце концов, эта змея всегда смотрела на него чуть свысока, видать, считала себя умнее. Интересно, какие выводы она сделала, просидев некоторое время в таком дивном местечке?
— Льер, — позвал он, — жива еще?
Из угла донеслась возня, женщина закашлялась.
— Чего пришел?
— Фу, ну что за непочтительное обращение к королю? — он сделал несколько шагов вглубь, поискал глазами принцессу, — выходи, разговор есть.
