Хмыкнув, Ксеон развернулся и направился в покои Дани. Вот и закрытая плотно дверь. Вот и охрана, не смыкающая глаз.
— Как она там? — тихо спросил он у солдата, — не выходила?
— Никак нет, ваше величество…
Он вдруг представил себе, как стремительно войдет в спальню, на ходу сбрасывая промокший насквозь сюртук, и как Дани вскинется на постели, вся теплая, в тонкой сорочке, и как сквозь полупрозрачную ткань будут просвечивать ее маленькие задорные грудки с острыми темными сосками.
Картина, нарисованная воображением, оказалась столь сладкой, что Ксеон почти застонал в голос, но все-таки взял себя в руки.
— Солдат, никого сюда не впускать, — приказал он.
И сделал то, что представлял себе очень ясно: толкнул деревянные створки и вошел.
… В комнатах Дани царила сонная тишина. Магкристаллы едва тлели, чуть потрескивая. Ксеон на цыпочках прошел в спальню, стянул набухший водой сюртук, бросил его на пол. Сумеречный свет лился из окна, и большая кровать, казалось, окутана тончайшей тускло светящейся пылью.
Ксеон остановился резко, словно налетел на невидимую стену.
Кровать была заправлена, на покрывале, расшитом какими-то глупыми цветами, ни морщинки. Как будто Дани и не ложилась.
Взгляд метнулся по комнате. Никого.
А в груди вспыхнуло остро, то ли злость, то ли тревога. Куда могла деться его сладкая Белочка? Неужели так и сидит в оранжерее? Приказал же Эльвину проводить…
— Ну и засранец, — пробормотал Ксеон, — голову сверну за невыполнение королевских приказов.
На спинке стула бессильно повисла сорочка. Ксеон взял ее, уткнулся носом в мягкую ткань. Сорочка пахла Дани, неуловимо-сладким. И радостью.
— Данивьен! — позвал Ксеон, — Дани?
Тишина.
Он быстро вышел, сгреб солдата за ворот и как следует тряхнул.
— Где. Она?!!
Побледнев, часовой начал бормотать что-то о том, что только в полночь заступил на службу, и что после полуночи никто не выходил из комнат.
Перед глазами махнуло алой тряпкой. Ксеон заставил себя разжать пальцы, отпуская мужчину, и процедил:
— Бегом. Поднять всех. Разыскать Лаверна и женщину, что здесь жила, Данивьен Нирс. Если не разыщете, головы поснимаю.
— Слушаю, ваше величество! — прохрипел позеленевший от ужаса солдат и, спотыкаясь, помчался прочь по коридору.
Ксеон рванул ворот мокрой рубашки.
Лаверн. Ну конечно же, Лаверн!
Он не просто так несколько лет был агентом инквизиции. Наверняка спелся с Аламаром. Но, проклятье, столь виртуозно врать? Это был просто талант, именно тот талант, который Ксеон всегда считал своим.
