Перед ним снова упала толстая завеса.
Гнетущая темнота.
Услышав прерывистое свистящее дыхание, он в конце концов понял, что дышит сам. Он сильно втянул воздух носом. Это он тоже мог сделать, почти не прилагая усилий.
В его носовые полости проникла струя чистого воздуха, принеся с собой резковатый запах. Его он уже ощущал; в нейронах сохранился похожий след.
И тут боль снова навалилась на него.
Внезапно, без предупреждения.
Его голову будто зажало металлическим обручем — это был единственный образ, который приходил на ум. Как если бы черепная коробка была сжата чем-то, пробуждавшим все нервные окончания его мозга одновременно.
Ооооооох…
Обычный жалобный стон.
Он не кричал. На это он был еще не способен.
Уши пронзил тихий, но непрерывный свист.
От боли глаза его наполнились слезами, но он все равно должен был поднять себе веки. Он ждал, что свет окажется мучительным, но на самом деле он оказался едва ощутимым, и боль немного отступила. Совсем немного.
Он сделал усилие, чтобы поднять лицо. Стекающая с губ нить слюны оторвалась и приклеилась к подбородку.
Его череп все еще напоминал кипящую кастрюлю, но кому-то хватило благоразумия убавить огонь.
Из глаз полились слезы.
Зрение стало чуть более четким.
Маленькие, симметрично расположенные прямоугольники.
Ткань матраса.
Мой матрас, подумал он. Это была первая разумная мысль, которую выдал его мозг.
Матрас из его комнаты… Тот матрас, который у него где-то когда-то был. Но где и когда, по-прежнему оставалось неясным.
Единственная проблема состояла в том, что он находился не в комнате.
Ему удалось опереться на локоть, но он не смог узнать этого места.
Слишком темно, слишком странно…
Брайан, что с тобой происходит?
То, что он вдруг вспомнил, кто он такой, принесло ему неожиданное облегчение, но вслед за этим пришел настоящий страх.
Он ничего не мог вспомнить… или мог, но очень смутно.
На поверхность поднимались какие-то обрывки, еще слишком запутанные, чтобы его размягченный мозг смог их проанализировать.
Теперь вся боль сосредоточилась в верхней части лба. Будто тяжелый брус.
В глазах щипало, и, чтобы это прекратилось, он был вынужден много раз моргнуть.
Ему хотелось спать. Ужасно хотелось. Сознание немного прояснилось, и вот уже тело и разум начали ему подчиняться. Почему он борется? Не лучше ли позволить, чтобы все шло, как идет… Чтобы избежать боли… Чтобы выйти из этого томительного состояния…
Он повернул голову направо, и это простое движение отдалось в затылке целым залпом боли.
