— Подумайте о своей дочери, мадам Вассер.
Ее взгляд изменился. Неужели все оказалось так просто?
— Не говорите о моей дочери!
— Так ведь она… Почти моего возраста, правильно? А представьте себе, что ее кто-то где-то запер… Что бы вы почувствовали, узнав такую новость? Готов поспорить, вы были бы в отчаянии.
Никакого ответа. Но взгляд ее вдруг сделался задумчивым, почти оскорбленным.
— Разве вы не были бы готовы на все, лишь бы ее освободить? Разве вы не отдали бы за это все, чем обладаете в жизни?
Она покачала головой, будто отказываясь это слышать.
— Такого не может произойти.
Он окинул взглядом свое истерзанное тело, ногу, раздувшуюся, будто воздушный шарик.
— Но со мной-то произошло. Почему с ней не может?
В свете неоновых ламп лицо мадам Вассер выглядело как-то болезненно. Зеленоватая бледность его явно не украшала.
— Я думала, что вы поняли, за все это время…
— Понял что?
Она так быстро закрыла лицо руками, что он подумал, что она расплакалась. Но когда ее лицо снова появилось перед ним, на нем не было и следа слез. Напротив, выражение ее лица было таким же спокойным и даже чуть более решительным. Она медленно направилась к двери.
— Камилла оставила нас, Людовик.
Ее слова немного заглушил пронзительный скрип решетки, и Брайану показалось, что он плохо расслышал.
— Это как — «оставила»?
— Наша дочь мертва, Людовик. Сейчас у нас есть только вы…
Брайан закрыл глаза. По всему его телу пробежала дрожь.
В мозгу его вспыхнула одна-единственная мысль: «Я никогда не выйду отсюда живым».
