На рождество у нас всегда толстым слоем лежит снег и все замерзает, а мне одного этого довольно было для счастья. На меня погода очень действует. С детства я привыкла внимательно прислушиваться к разговорам о погоде: «Скоро пойдет дождь, вон как ласточки низко летают», или: «Завтра будет ветер — солнце в багрец садится». Как услышу что-нибудь в этом роде, не успокоюсь, пока не допытаюсь, почему да отчего так говорят. Я знала, что означает поговорка: «Матяш придет, лед разобьет, а не найдет — свой принесет». А когда по календарю приближались дни «холодных» святых, вместе со взрослыми тревожно слушала радио: не померзнут ли фруктовые сады? Тата всегда беспокоился за урожай в селе и в округе, а я ему во всем подражала. Вот так и научилась я понимать погоду; зато и сердилась иногда на нее, а иногда радовалась, как другу…
Я любила крепкий морозец; у зимы был приятный запах и разнообразные чудесные голоса: она то скрипела, то потрескивала, то завывала лихо, и, конечно, колокольчик на санях имел ко всему этому самое прямое отношение.
Когда мы просыпались наутро, перед домом уже стояли сани, запряженные лошадьми. Дядя Габор выезжал за ними еще на рассвете, брал в своем хозяйстве с конюшни, чтобы порадовать Тату, у которого не обходилось без этого ни одно рождество. Единственный оставшийся в живых брат Таты, дядя Михай, жил с женою на дальнем Хирешском хуторе; к ним-то мы и отправлялись, усевшись все в сани, по исконному обычаю на рождество навещать родственников.
Тата правил лошадьми, Ма сидела с ним рядом, а позади них, зарывшись в солому, в шубу, копошились пятеро-шестеро внуков. Ехать туда было километров тридцать, но мне всегда казалось, что летим мы на самый край света, и все было белым-бело кругом, только чернели кое-где одинокие вороны.
Мне ужасно нравилось, что дядя Михай сперва занимался лошадьми, задавал им корму, и только потом обращал внимание на нас. Но зато уж тогда был действительно внимателен к каждому. Помнил, что прошлой осенью я вывихнула палец; что Имре боготворит лошадей и, завидев упряжку, готов проситься в телегу к совершенно чужим людям; спрашивал Габорку, не нужно ли ему опять соли, чтобы насыпать зайцу на хвост. Дело в том, что в прошлом году, когда были мы у дяди Михая, два наших самых младших братца убежали с хутора, так как по дороге увидели в степи зайца. Счастье еще, что Габорка вернулся с полпути, чтобы попросить у тети Виттуш соли: вспомнил сказку про то, как ловили зайцев на соль.
