– У тебя не возвращение, а призыв. Почему призыв?
– Да почему призыв? – запальчиво спросил Серый. – Я второй раз проводил, первый все нормально прошло: кого звали, тот и вернулся.
Потому что был ближе. Неужели все-таки случайность?
– Какой идиот учил тебя рунам?
– Да кто меня учить рунам будет? – буркнул он. – Так, записки чужие нашел. По ним работаю.
– Покажешь?
– Э, нет. Прости пацан, но у нас каждый за себя. Я не создаю себе конкурентов.
– Ты уже создал себе проблемы, – заметил я.
Ломающийся подростковый голос не был достаточно убедительным, поэтому я провернул детский фокус, который выглядел устрашающе, а на деле был лишь световой обманкой: создал маленький шарик, совершенную копию файербола, но при этом абсолютно безвредную. Им можно было лишь осветить что-то, но не поджечь или испепелить. Я подбросил его пару раз в руке, следя за реакцией Серого, и развеял с громким хлопком. Серый, который завороженно провожал каждое движение шарика, испуганно вздрогнул.
– Мне кажется, мы можем быть полезны друг другу, – предложил он.
Он не подозревал, насколько был прав. Мне жизненно важен был взрослый маг, знающий местные реалии.
Император Дамиан был грузноват. Виной этому были нелюбовь ко всякого рода физическим и магическим действиям и любовь ко всякого рода излишествам. Покойный император пытался наставить сына на путь истинный и даже договорился с сильнейшим магом своей страны о том, что тот примет в ученики наследника. Но Дамиану не хотелось учиться, а хотелось иметь власть. Не править, нет: занятие это скучное и недостойное просвещенного монарха. Управлять должны специально назначенные люди, которых в случае чего всегда можно отстранить, обвинить и даже казнить.
Последнее было совсем уж крайней вынужденной мерой. Не любил Дамиан грубого зрелища повешения или отрубания головы, но приходилось потакать чужим низменным вкусам. А в случае Мальгуса – еще и необходимости. Дамиан честно считал Мальгуса другом, но увы – государственная необходимость часто встает над дружбой. В народе начали усиленно курсировать слухи о том, что он, Дамиан, приложил руку к убийству своего отца. Слухи следовало пресечь, для чего найти виноватого и показательно казнить. К несчастью Мальгуса, на эту роль подходил только он. Илинель тоже так считала. Более того, именно она и предложила столь изящное решение проблемы и пообещала поспособствовать. Дамиан промучилсяминут пятнадцать, что для него было чрезвычайно долго, но потом дал себя уговорить. Слишком много знал Мальгус, и хотя к смерти покойного императора не имел никакого отношения, но мог задать очень много неудобных вопросов.
