В тот вечер работать не хотелось, на ум приходили возвышенные мысли о будущем. И Захар удивился тому, что способен еще мечтать. Его окошко представлялось чем-то вроде удивительной сказочной призмы, через которую он совершенно иначе, не так, как все прочие люди, глядит на мир. В какое-то мгновение все неприглядное стало привлекательным, а несбыточное — вполне осуществимым. Даже его отношения с Тамарой показались не такими уж безнадежными.
«Вот если бы она взглянула на море через это окно моими глазами…» — с тоской подумал Захар.
Но вскоре на небо надвинулись тяжелые осенние тучи, и чудесное видение исчезло. Ледорубов вновь обрел ощущение реальности. С грустной улыбкой он согласился с тем, что не в его силах вернуть прошлое, каким бы прекрасным ни казалось оно и как бы сильно ни манило к себе…
Захар принялся наводить в комнате порядок. Приладил к окну занавески, постелил на стол новую скатерть, повесил на стену небольшой эстамп с изображением старой Риги.
К нему постучались. Захар открыл дверь и увидел полногрудую, высокую женщину лет пятидесяти. Широкое доброе лицо, внимательные глаза.
— Добрый вечер, — поправляя мизинцем очки, сказала она приветливым грудным голосом. — Я ваша соседка, зовут меня Нина Сергеевна.
— Приятно познакомиться, — отвечал Захар с улыбкой, протягивая ей руку.
Они разговорились. Словоохотливая Нина Сергеевна поведала, что с тех пор, как овдовела, живет одиноко. Работает в госпитале медсестрой. Через два года собирается на пенсию.
Потом они вместе пили чай в ее комнате, смотрели телевизор. А попрощавшись, остались вполне довольны друг другом.
Перед сном Захар решил немного проветриться. Набросил на плечи просторную плащ-накидку, надвинул на фуражку капюшон и вышел на крыльцо. Старательно обходя лужи, начал пересекать двор. Где-то рядом звякнула цепью и взбрехнула несколько раз соседская собака. В сарайчике недовольно загалдели разбуженные куры.
Захар полагал, что ему теперь некуда спешить и неотчего волноваться. Его теперешняя жизнь представлялась вполне разумно устроенной. Хотелось только подольше сохранить это устоявшееся душевное равновесие, чтобы никогда не сожалеть о своем прошлом…
Узкие улочки приморского городка выглядели пустынными и оттого казались бесконечными. Мелкий холодный дождь моросил ни сильней, ни тише. Раскачивались фонари на редких столбах, и тусклые круги света назойливо гладили лоснившуюся от черной влаги землю. И снова ноги сами собой понесли его в сторону матросского парка.
