Семен подумал, что его сын, возможно, заметил из окна их квартиры подходивший к берегу корабль и теперь мчится со всех ног к прибрежному валуну, где он любил терпеливо поджидать отца. Командир поднес к глазам сильный, десятикратный, бинокль и заскользил взглядом по береговой черте. В объективах промелькнула причальная стенка, бледно-серые корпуса ошвартованных кораблей. Вот и ограждавший территорию гавани высокий деревянный забор, неподалеку от которого, у самого уреза воды, выступал огромный валун. На нем Пугачев ясно различил маленького человечка. Тот сидел, поджав ножки и уткнувшись подбородком в коленки. Это был его Кирюшка. Семен протянул Захару бинокль, как бы приглашая разделить вместе с ним отцовскую радость.
— И верно, он, — улыбнулся Ледорубов.
Захар продолжал разглядывать в бинокль берег, надеясь где-нибудь поблизости увидеть Ирину. Но ее не было. Кирюшка, видимо, пришел один.
«Странно, что ее нет…» — подумал Захар и спросил:
— Как же Ирина отпускает его на берег? Не боится, что в воду с этой каменюги свалится?
— Моряцкий сын, — спокойно ответил Семен, — чего ж ему воды бояться. — А сам украдкой вздохнул: Ирина никогда его не встречала. У них это не было заведено.
Тральщик подошел к пирсу. Матросы закрепили на кнехтах швартовые концы и подали на берег сходню.
Сойдя с борта, Пугачев направился к будке вахтенного по пирсу, где висел внутренний телефон. Набрав нужный номер, соединился с оперативным дежурным, доложил ему о прибытии корабля в базу.
Оставив за себя старшим на корабле Захара Ледорубова, Семен отправился домой. Выйдя за ворота гавани, Пугачев повернул к берегу.
Кирюшка не сразу заметил отца. Одетый в теплое серенькое пальтецо, в голубой вязаной шапочке, он сосредоточенно кидал в воду камешки. Не доходя нескольких шагов до валуна, Пугачев остановился, с нежностью глядя на сына. Взрослея, Кирюшка больше льнул к отцу и этим нередко вызывал у Ирины ревность. Она упрекала Семена, что он балует Кирюшку, что слишком рано позволяет ему быть самостоятельным. «Ничего, — говорил на это Семен, — я в его возрасте две козы самостоятельно пас. Паренек толковый у нас, понимает что к чему».
Сравнивая себя с Кирюшкой, Семен с удовлетворением убеждался, что его сын растет более развитым, серьезным — не таким, каким в этом возрасте был он сам. Особенно льстило его отцовскому самолюбию, что лицом Кирюшка более похож на свою красивую мать. Сам же Семен считал себя человеком не слишком привлекательным: нос на рябоватом лице слегка приплюснут и крупноват, могучий подбородок выступает вперед, уши оттопырены. Насколько помнил, у них в пугачевском роду никто красотой не славился. А у Кирюшки были материны, большие, ясные, глазищи — они-то и придавали малышу неповторимую теплоту очарования, каким обладала его мать. И Семен иногда даже смущался, когда сын в упор глядел на него. Казалось, это смотрит сама Ирина…
