— Вот именно, дадут, — отозвался помощник, — особенно, что касается дисциплины. Я имею в виду некоторых ваших подчиненных, Валерий Егорович.
Штурман нахмурился и кивнул, догадываясь, что речь идет о Стыкове. В то время как рулевой препирался с помощником, Завалихин находился на мостике и невольно все слышал.
— Я с ним уже беседовал. — Завалихин серьезно и строго поглядел на помощника. — Надеюсь, впредь такой самодеятельности на вахте не повторится.
— Добро! Не сомневаюсь, что так и будет. А вообще, — Захар поочередно обвел взглядом офицеров, — надо нам в ближайшее время собраться и обстоятельно поговорить.
— О чем же, если не секрет? — откидываясь в кресле, полюбопытствовал Зубцов.
Ледорубов прожевал и лишь после этого ответил:
— Хотя бы о том, куда нам со стабильного второго места по бригаде двигаться: вверх или вниз… Только бы не стоять на месте.
— Вверх, только вверх, старшой, — механик показал вилкой в подволок, — все время стремимся туда, как праведники в рай.
— Это пока благие намерения. — Захар махнул рукой вестовому, чтобы тот подавал второе. — А благими намерениями, как известно, вымощена дорога в ад. Нужны конкретные предложения, как сдвинуться с мертвой точки.
— Э, старшой, слова так и останутся словами, — механик расплылся в добродушной улыбке. — Я так думаю, что главное — это просто работа. А бездельниками нас, кажется, никто еще не считал.
— Просто работают на гражданке, а здесь, на флоте, в это понятие вкладывают иной, более широкий смысл. Наш труд — всего лишь часть корабельной службы. Настоящий моряк тем и отличается, на мой взгляд, от работяги…
Механик почувствовал себя уязвленным. Он покраснел, набычился, но возразить не успел.
В кают-компанию вошел Пугачев. Он опустился в кресло, подвинул тарелку и принялся неторопливо есть.
Командир почувствовал, что с его появлением разговор между офицерами прекратился. Столь непривычное молчание удивило его.
«Видимо, Захар слишком круто берет, — догадался Пугачев, — прежде за столом было веселее».
Семен внимательно поглядывал на своих офицеров. На их лицах угадывалось постепенно угасавшее возбуждение. Помощник был деловит и невозмутимо спокоен, точно все здесь происходящее нисколько его не трогало. Штурман казался чем-то удрученным, а на губах механика блуждала непокорная усмешка.
«Значит, схлестнулись характерами, сошлись, как два боксера на ринге, — размышлял Пугачев. — И первый раунд, похоже, остался за Ледорубовым… Впрочем, так и должно быть: чтобы на корабле утвердиться помощником, характер нужно иметь далеко не ангельский. Говорят, в этой должности не столько новых друзей приобретешь, сколько потеряешь старых… Благо, наша дружба проверена временем».
