Когда вновь подходили к черной стене, так похожей на ту, где несколько часов назад погибло пятнадцать наших соотечественников, у меня откровенно тряслись поджилки. Память упорно подкидывала кадры кровавого побоища, заставляя от страха покрываться липким противным потом, — вдруг и эти «иностранцы» окажутся с подвохом. Параллельно я вспоминала невероятные, мудрые, скопившие в себе всю грусть вселенной цветные глаза рушианина, с которым мы совсем недавно находились так близко, разделенные лишь прозрачной стеной.
Ангар встретил нас уже почти привычной, мрачной, давящей на психику тишиной, от которой по коже разбегались испуганные мурашки. Показалось, что со всех сторон за нами следили чужие недобрые глаза. Я машинально покрутила головой, высматривая угрозу, но, к счастью, огромное помещение пустовало.
Видимо, тревога и страхи мучили не только меня. Вся наша команда переговорщиков и охраны думала одинаково и задрала головы к высоченному потолку, слабо освещенному, полузакрытому множеством труб и механизмов неизвестного назначения. Тоже высматривали потенциальную опасность, но видели лишь лазивших туда-сюда черных роботов-пауков, которые ни у кого больше не вызывали никаких чувств, ведь это глаза и руки моего симбионта — мертвые машины.
— Ну как, стучали снова? — хрипло спросила я пограничников.
— Нет, все тихо было, — доложил Кевин, один из двух караульных.
— Ну что, тогда с богом? Начинаем? — натянуто улыбнулся Глеб, окинув нас всех внимательным взглядом.
— Тьфу-тьфу на удачу, — суеверно сплюнул Михаил, второй караульный.
Хороший, надежный мужик, в Майами он летел с семьей, женой и детьми, и сейчас как никто заинтересован в благополучном исходе переговоров и поиске сильных союзников.
— Мегамозг, сделай стену прозрачной! — приказал Глеб.
Уже через секунду, когда черный мазутный цвет сменился прозрачно-серым, я неожиданно испытала сильное облегчение, увидев за стеной тех же самых инопланетян. Они явно никуда не уходили, сидели прямо на полу и беседовали. Тот, кого мы сочли главным, расположился к нам спиной, но сразу обернулся, стоило его соотечественникам поднять на нас глаза. Какие же они необычные, экзотически красивые, с какими-то почти по-детски наивными чертами лица, но при этом выглядят невероятно мужественными и сильными.
Все пятеро рушиан разом поднялись и подошли к стене, и я вновь окунулась в омуты огромных глаз с переливающейся радужкой от темно-зеленого до серо-бурого оттенка. Меня посетило странное чувство, словно родную душу встретила после долгой разлуки. Даже невольно улыбнулась и неосознанно, будто кто-то подтолкнул, приложила ладонь с растопыренными пальцами к стене в том же месте, где мой жест повторил рушианин.
