— рече Володимиръ: «Теребите путь и мосты мостите» — хотяше бо ити на Ярослава, на сына своего…
Но, как видно, даже и в этом упоминании о событиях 1015 года показано повседневное состояние этих самых путей, которые ещё надо «теребить». А во-вторых, княжество Владимира Равноапостольного — это уже достаточно могучее для своего времени, единое государство, которое волевым указанием лидера направляло силы и средства на строительство городов, оборонительных валов, укреплений. Могло себе позволить и дороги проложить.
Которые, правда, при нужде снова «теребить» надобно…
А пока дорог нет. Даже по чисто экономическим причинам: трудозатраты при их прокладке и за сто лет не окупятся ценою перевозимого товара.
Да и нет ста лет на их эксплуатацию. Ибо портятся они. Через 3–5 лет снова лесом зарастают. Сначала кустарником, а затем и деревьями. И приказ «о проведении комплекса мероприятий на дорогах федерального значения по обеспечению бесперебойного и безопасного движения транспорта по дорогам в неблагоприятных погодных условиях» отдать некому — нет тут ещё «Росавтодора»…
Значит, только те «шоссе» сохраниться могли, по которым телеги сновали, как машины с «амр»-номерами по Рублёвке. Но кто ж в здравом уме представить может, что из Ростова, скажем, до Новгорода будет что возить с необходимой регулярностью. Хозяйство практически у всех натуральное ещё, товарной экономики пока не существует. Позже-то всё будет, и дороги торные между городами — но до того пара-тройка веков пройти должны…
Потому в реальности сухопутные пути здесь и тогда представляли собою максимум несколько натоптанных-наезженных колей вокруг больших населённых пунктов и городов. Пути от деревенек-весей, жмущихся к центру округи и его, по сути, обслуживающих. А в ответ землепашцы получали не производимые в деревне товары. Иноземный платок жене, бусы стеклянные — дочке. Ну, и себе рубаху какую — городскую, конечно, ибо такую та же супруга дражайшая сама никогда не выткет… Был смысл в город дорожку протаптывать.
Словом, во времена, о которых сейчас идёт речь, когда до могучей державы Владимира ещё лет двести, покрытые лесом водоразделы представляли собою настолько серьёзное препятствие, что даже разделяли единые этносы.
Вот, скажем, днепровско-бужско-припятские славяне представляют археологически одну культуру — лука-райковецкую. А из истории нам по меньшей мере три племени известны — волыняне, древляне, дреговичи. И границами между ними как раз леса и стали. И в другую сторону условной границы Руси — то же: польские племена генетически один народ с указанными славянскими. Но от «наших» тоже лесами отделены. И, как следствие, — очень скоро стали разделены ментально, а затем и этнически.
